Сквозь дым Тео искал глазами Констанцию. Должно быть, она спускается по склону. Мысль о ней в разгар сражения скрутила его внутренности узлом.
- "Она выжила в Калькутте, пока ты плыл на корабле", - напомнил он себе. Она может это пережить. Это было слабым утешением.
Моисей так и не появился. Он беспокоился за своего друга, но сейчас Тео выбросил это из головы. Ему казалось, что он сражается уже несколько часов. Это не могло продолжаться вечно.
Если главная британская армия услышала бой, бушевавший на склоне горы, то сколько из них пережили взрыв форта и смогли бы прийти им на помощь? Тео не мог рассчитывать на помощь с этой стороны.
Он сунул руку в свою сумку с патронами, чтобы взять еще одну пулю, и нащупал кожу на дне. Он был готов к последним выстрелам. Он услышал другой звук из оврага - топот множества сапог в унисон, марширующих. Сквозь дым показалась вереница людей с мушкетами в руках.
Они шли к нему, выстроившись в ряд, как соломенные мишени на стрельбище. О чем они только думали? Тео выстрелил и увидел, как один из них упал, схватившись за кровоточащую грудь.
Никакого разрыва в линии не появилось. Еще один человек упал, и еще один, когда рейнджеры воспользовались своим шансом. Каждый раз французы смыкались и продолжали двигаться. Тео мог видеть линию позади первой шеренги - и линию позади нее. Французы бросили весь свой вес на этот наступательный маневр. Они понесли ужасные потери. Но они двигались вперед, подгоняемые инерцией людей позади.
Рейнджеры стреляли так быстро, как только могли. Теперь уже не было времени заворачивать их пули в смазанные маслом кожаные лоскуты, которыми были обмотаны нарезы. Точность не была приоритетом - скорость была всем. Они кусали патроны, сыпали порох, таранили пули и выпускали свои выстрелы в тумане. На таком расстоянии они не могли промахнуться. Но они не могли остановить наступление противника.
Тела убитых представляли собой ужасное зрелище в устье оврага. Наступая на них, первая линия колонны вышла из скалистого ущелья. Они начали рассредоточиваться, давая людям Тео больше целей для прицеливания.
Но это было безнадежно.. Через несколько минут их позиции будут захвачены, и они будут уничтожены.
- Отступаем, - приказал он. - Держите строй.”
Низко пригнувшись, рейнджеры отступили к деревьям. Это была их единственная надежда. В лесу они могли бы сдержать французов или вообще сбежать. Но они могут не успеть так далеко. Выйдя на вершину горы, французы образовали тройную линию, опустошая залп за залпом мушкетный огонь по рейнджерам. Люди Тео не могли двинуться с места, не выдержав града свинца. Отступление станет смертельной ловушкой.
Рука Тео порылась в мешочке и нащупала последнюю пулю. Один за другим рейнджеры были уничтожены. Люди, которых Тео знал с того самого дня, как покинул деревню абенаков, люди, которых он вывел из зимней ловушки Бишота - он видел, как они умирают, и ничего не мог сделать, чтобы защитить их. До безопасного леса было еще далеко.
А потом стрельба прекратилась.
Тео знал, что ему следует бежать. Возможно, это его единственный шанс. Но он остался там, где был, притаившись за валуном. Почему они перестали стрелять? Неужели у них тоже кончились патроны? Или же Корбей намеревался взять его живым?
Его взгляд уловил какое-то движение за спиной. Он едва осмеливался оторвать взгляд от стены французов перед собой, но все же рискнул бросить на них самый короткий взгляд.
Из леса вышел боевой отряд абенаков. Малсум стоял у них во главе, его раскрашенная грудь блестела от пота. Иголки дикобраза на его штанах сверкали, как ножи на солнце. Французы прекратили огонь, чтобы не попасть в своих союзников.
Настроение Тео упало еще ниже. Рядом с Малсумом и чуть позади него стоял Моисей. Должно быть, они захватили его в плен.
Малсум издал боевой клич абенаков, более леденящий и страшный, чем Тео когда-либо слышал. Люди в шеренге подхватили этот призыв, и он эхом разнесся по всей горе, словно дикий ветер. Это был звук смерти.
Абенаки бросились в атаку. Рейнджеры ничего не могли поделать, чтобы устоять. У них кончились боеприпасы, и большинство из них потеряли свои штыки. Одни выхватывали ножи, другие сжимали винтовки, как дубинки. Это не имело бы большого значения.