Призрачный огонь,

Мгесо стояла в десяти шагах от него. Белый дым поднимался из жерла мушкета, который она держала на плече.

С треском из подлеска появились еще три абенаки. Малсум шел впереди всех. Его лицо просияло, когда он увидел Тео, лежащего под тушей - пока он не понял, что Тео жив.

Тео удалось вытащить одну руку из-под медведя. Она была исцарапана и кровоточила так сильно, что он подумал, не сломал ли ее медведь. Он заставил себя протянуть его к разбитому пчелиному гнезду, лежавшему неподалеку. - “А вот и твой мед.”

•••

Тео избегал Мгесо весь оставшийся день - и большую часть следующей недели. Ее лицо было похоже на грозовую тучу. Несомненно, она презирала Тео за то, что он так неосторожно собирал мед. Возможно, она жалела, что спасла его.

Приближалась зима. Костры горели весь день и всю ночь, готовя мясо, которое охотники приносили с собой. Шкуры натирали корой вяза и сушили на деревянных подставках возле костров. Каноэ были погребены под землей, чтобы сохранить их до весны. Они построили длинный дом со стенами из сложенных бревен, заткнутых мхом, и скатной крышей из коры линна. Моисей заверил Тео, что она останется водонепроницаемой всю зиму. Они положили на пол еще больше коры и расстелили медвежьи шкуры для сна. В центре его горел костер, а внутри толпилось все племя, поэтому здесь было тепло и они могли выжить.

Дичи было мало. Тео не представлял себе, как сохраненное ими мясо продержится всю зиму, но Абенаки казались совершенно спокойными. Они жили в соответствии с ритмом времен года - они признавали, что зима означает пустые желудки и жесткий рацион.

Однажды, вероятно в начале декабря, Тео бродил по лесу в поисках новых деревьев линн, с которых можно было бы содрать кору. Он был совсем один. Абенаки больше не боялись, что он сбежит. Бежать ему было некуда.

Он легко пробирался через лес, далеко от лагеря. Одиночество было единственным, чего ему не хватало среди абенаков. Он ценил те моменты, когда мог побыть один, вдали от презрения Мгесо и враждебности Малсума.

Он заметил какое-то движение среди деревьев. Это был олень, пасущийся на молодом деревце. Он был с подветренной стороны, и его движения не насторожили его.

У него не было ружья, но он никогда не выходил из лагеря без лука и стрел на случай, если увидит дичь. Он сбросил одеяло, накинутое на плечи, снял с плеча лук, натянул тетиву и прицелился. Олень остановился, почувствовав опасность. - Он повернул голову. Тео стоял совершенно неподвижно.

Из куста выпорхнула птица. Олень испугался и отскочил в сторону. Тео выпустил стрелу, но слишком поздно. Она вонзилась в дерево.

Он должен был оставить все как есть. Но его кровь вскипела, а желудок был пуст. Он побежал за оленем, грациозно двигаясь по холодному лесу. Он перепрыгнул через поваленные бревна и нырнул под низкие сучья. Он бросился на шиповник и нырнул между кустами. Его босые ноги ступали по твердой земле так же быстро, как и ноги оленя.

Он потерял его. Он перешел вброд ручей и исчез в густом кустарнике. Он знал, что если промочит ноги, то они замерзнут. И он не мог проникнуть в чащу.

Небо уже потемнело. Поднялся пронизывающий ветер, свистящий в кронах деревьев. Когда он поплелся назад, ветер сильно ударил его в лицо. Он пожалел, что сбросил одеяло.

Тусклый, плоский свет искажал все вокруг. Зациклившись на олене, он не обратил внимания на то, как пришел. Замерзшая земля оставляла лишь несколько следов копыт, а ветер раздувал листья и уничтожал все следы.

- “Ты что, заблудился? - раздался голос у него за спиной.

Он резко обернулся, держа руку на томагавке. Мгесо наблюдала за ним так близко, что она могла бы всадить ему нож в плечо. Он не видел и не слышал ее.

- “Тебе повезло, что я не ирокез, - сказала она. - “Твой дух присоединился бы к предкам. Они иногда забредают так далеко зимой в поисках пищи или животных.”

Тео вздрогнул. - “Ты что, следила за мной?”