– Похоже, это сделал медведь.
Торак увидел на парке мертвой женщины жесткий волос, выдернул его и показал Ренн:
– Да, это медведь. Вот только медведи, перед тем как задрать добычу, не срезают Метки Смерти.
У Волка шерсть на загривке встала дыбом. У Ренн так и не перестали чесаться татуировки на запястьях.
– Чем пахнет? – спросила она.
Торак глянул на брата по стае, и они что-то беззвучно сказали друг другу.
– Медведем. – Торак нахмурился. – Следы, что я нашел, тоже были похожи на следы медведя, но это был не медведь.
– Как это?
– Сам пока не понимаю, просто знаю – что-то тут не так.
Снег с шипением упал с ветки, и Торак с Ренн вздрогнули от неожиданности.
– Кто бы ни срезал ее метки, – продолжил Торак, – это сделал не медведь.
Ренн задумчиво кивнула:
– Да, края слишком ровные.
Они посмотрели друг на друга и одновременно вспомнили мрачные истории, которые слышали на встрече племен. Люди называли их Сдирающими Кожу… Они описывали призрачных существ, которые срезали с покойников Метки Смерти и разбивали головы, чтобы сожрать мозг…
Ренн почувствовала, как в душе поднимается волна гнева. Эта женщина была чьей-то дочерью, подругой, матерью, под ее татуировкой в форме красной луны было две точки, значит у нее было двое детей. Ее браслет сплели неловкие детские пальцы – возможно, внук или внучка. Она не заслужила, чтобы кто-то ее осквернил и подверг души опасности.
Ренн стянула рукавицы и достала из мешочка со снадобьями кусок «крови земли».
– Что ты делаешь? – спросил Торак.
– Снова нанесу Метки Смерти. Ее душа еще, возможно, рядом, так что может получиться.
Ренн надела на указательный палец левой руки напальчник из оленьей кожи и нарисовала на холодном лбу и груди мертвой женщины красно-коричневые круги. Потом Торак приподнял ее, и Ренн нарисовала такие же метки на пятках.
После этого они прижали кулаки к груди и поклонились умершей.