Восточный ветер швырнул в лицо Ренн мелкий снег. Она поежилась. Была самая середина дня, и тисы вокруг нее не отбрасывали тень. Они должны были спать, но Рен чувствовала, что деревья бодрствуют и наблюдают за чужаками.
Ей стало интересно – что еще они видят?
Спустя какое-то время наткнулись на новую маску, точно такую же, как у Челюстей в Глубоком Лесу, только у этой на лбу был отпечаток лапы медведя.
– Теперь они знают, что мы здесь, – тихо сказал Торак.
– Может, они не видят в нас угрозы.
Торак молча посмотрел на Ренн. Их опыт общения с людьми из племен Глубоко Леса говорил совсем о другом.
– Думаю, теперь нам лучше заметать следы, – сказала Ренн.
– Да, жаль, что мы не подумали об этом раньше, – согласился Торак и, отрезав веточку от куста можжевельника, передал ее Ренн.
Короткий зимний день клонился к закату. Волк беспокойно поглядывал на Торака. У Ренн начали чесаться зигзагообразные татуировки на запястьях.
Рек с Рипом настойчивыми криками дали знать, что нашли добычу. Им вторила стая воронов. Волк всех спугнул, и они, громко хлопая крыльями, взмыли в небо.
Осталось от добычи немного – у подножия гряды лежали, словно сваленные в кучу, обглоданные туши самца зубра, двух самок и теленка. Тушка теленка в сравнении с другими казалась совсем крохотной. Ренн вспомнила следы на снегу – большие самки, а между ними мелкие – теленка.
– Что-то их до смерти напугало, – сказал Торак.
– Росомахи иногда обращают в бегство оленей, но нет такого зубра, который бы испугался росомаху.
– И ни один человек не нарушит Договор, оставив добычу.
Торак заметил кое-что еще. Неподалеку росла березовая рощица, и кора у деревьев была ободрана по кругу, так, словно кто-то задался целью их всех убить.
– Это не мог сделать человек.
Ренн посмотрела на Торака:
– Медведь? Демон?.. Сдирающий Кожу?
– Кто бы это ни был, он замел следы.
Опустились сумерки, пора было подыскать место для стоянки, но Торак пошел дальше в Лес и махнул Ренн, чтобы не отставала.