Лили, запертая во сне

22
18
20
22
24
26
28
30

Лили прицокнула языком.

– Может, зверёк какой забрался.

– Проклятая собачья дверца, – нахмурилась мама, но на самом деле ей было всё равно, и Лили облегчённо вздохнула.

Они сели за большим дубовым столом, и папа включил чайник. Лили только недавно начала пить чай, и ей нравилось это приятное ощущение взрослости, словно она была на равных с родителями. По телу разливалось тепло, чай подогревал его, когда отец разливал по чашкам, подсластив кипяток сахаром.

– Маме не говори, – как обычно сказал он.

Но мама была занята малышкой.

– Погоди, – вспомнила Лили. – Пойду проведаю Волчка.

– Я оставил ему много корма, – сообщил папа.

«Угу, – подумала она. – Я вовсе не за тем».

– Просто соскучилась, – добавила она.

– Близко не подходи, и недолго, – машинально предупредил отец.

Когда она вошла в кладовку, Волчок поднял голову и, радостно виляя хвостом, подошёл поласкаться. Глаза у него были обычные. Может, они и раньше были такими? Просто он удивился, увидев, что какая-то девочка и мышь лезут в дом через его дверцу, и не признал Лили?

Или от неё пахло больницей. Но теперь всё это было не важно.

«Слава богу, он такой же ласковый», – подумала она и вспомнила о Кротихе – та бы сейчас выдала что-нибудь подобное.

Лили вернулась на кухню, к родителям. И к малышке.

Она пила чай и смотрела на сад за большими стеклянными дверями. Вечернее солнце блестело внизу, между облаками, на небе расплылась нестерпимо тёмная закатная весенняя синева. Пара нарциссов выплеснула на зелень бледные жёлтые лепестки.

Лили вспомнила о дереве.

– Так, – заметила она. – Насчёт имени. У меня в церковном дворе майское дерево?

– Да, милая, – подтвердила мама.

– Я вот что подумала… Для сестрёнки. Может, посадим вишню? В саду. А малышку назовём Розой. Пусть цветут весной.