Лили, запертая во сне

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты точно решила? – спросил отец.

– Да, – улыбнулась Лили, смотря на сестру. – Всё в порядке. Мне он больше не нужен.

Глава 32

В спальне Лили уселась на кровать и достала пижаму.

– Есть хочешь? Принести что-нибудь? – спросила мама.

– Да, спасибо. Можно. Не спеши.

– Хорошо, милая. Тебе нужно отдохнуть. Если будешь спать, будить не стану. Принести тебе книжку или ещё что?

– Не надо, спасибо, – ответила Лили, чувствуя угрызения совести. – Я поиграю с мышами, если не усну.

Мама улыбнулась, а Лили ещё больше почувствовала себя виноватой. Мама спустилась по лестнице. Когда её шаги затихли, Лили вскочила с постели и собрала игрушечных мышей. Не место им в доме с такими-то глазами!

Чёрными и безжизненными.

Лили прошла в детскую, на цыпочках подошла к застеленной ковром лестничной площадке. Окно было открыто ещё с тех пор, как отец-призрак вытащил её из шкафа, она тщательно прицелилась и бросила подарок.

Мышиный набор в упаковке долетел по назначению и ударился о трубу, потом загремел и приземлился в мусорку. Завтра нужно выбрать время, достать их и перепрятать. Но сейчас главное – они на улице, а она в доме – всё, что нужно.

Вернувшись в спальню, она легла в постель прямо в одежде. Где-то плакала малышка, мама говорила о смене пелёнок, просила отца принести тёплой воды и…

Когда она открыла глаза, стояла глубокая ночь. На тумбочке виднелась тарелка с бутербродом, а рядом стакан с водой. В окно светила луна.

Где-то далеко ухнула сова.

Но что-то было не так. Что?

И она догадалась: не было света, в доме не горела ни одна лампочка.

Обычно ночью на лестничной площадке за спальней в розетку включали ночник. Обычно родители оставляли свет в туалете, куда не доходили огни с дороги и было очень темно. Как сейчас.

Лили прислушалась. Тишина. Ни папиного сопения – он иногда храпел во сне, и довольно громко. Ни плача малышки. Лили медленно встала и вышла на площадку. Темно. Тихо. Она прошла через площадку и приоткрыла дверь в спальню родителей.

Они неподвижно лежали на кровати с открытыми, ничего не видящими глазами, устремлёнными в потолок.