— Ещё как зачтётся, я уж постараюсь.
Лёша Шапкин, парень из небольшого приволжского села, никогда не блистал ни ростом, ни статью. Приёмную комиссию театрального он покорил исключительно своим талантом. Был Лёша чуть ниже среднего роста, имел заштатную внешность, жидкие волосы и мощное обаяние острохарактерного актёра. до поступления он даже умудрился пару лет поработать в профессиональном театре и играл там отнюдь не «Кушать подано…».
Вместе с опытом большой сцены Лёша принёс в училище и опыт «закулисья». в интригах, сплетнях и изворотливости ему не было равных. Наверное, это нас и сблизило. Я вырос в театре и легко определял, когда однокашник врёт или задумал какую-нибудь «поганку». Лёша грамотно счёл, что нам лучше быть друзьями, нежели скрытыми противниками, благо по фактуре мы кардинально отличались, чем исключалась сценическая конкуренция. Только вот тщеславен он был безмерно.
Встречая Шапкина в мальтийском аэропорту, я наблюдал, как самолёт из Москвы заруливает на стоянку, как подают трап и думал: «Интересно, как он изменился за эти годы — потолстел, полысел, узнаю ли сразу?»
Двери самолёта открылись, и первым на трап шагнул… русский поп в богатом, парадном, расшитом золотом облачении. Высокий головной убор он придерживал рукой, в другой нёс дорогой кожаный портфель.
— Мать твою… — мелькнуло в голове. — Только Лёха мог устроить такой спектакль, его стиль. Но как?
Когда священник появился в зале ожидания, провожаемый сотнями любопытных взглядов мальтийцев и туристов, и направился ко мне, я чуть не впервые за свою жизнь оробел. Ряса, богатое убранство не было бутафорией. Мало того, финальную точку в образе ставил настоящий боевой орден на груди моего однокурсника.
— Лёша… ой, простите, Батюшка… — промямлил я, не зная, приложиться к руке священника или протянуть для пожатия?
Именно на такой эффект Шапкин и рассчитывал. Медленно подойдя ко мне, он аккуратно поставил портфель, повернулся к толпе встречающих и размашисто осенил их православным крестом, благословляя. в ответ добрая сотня человек почему-то захлопала. После чего повернулся, обнял меня и, так же картинно, троекратно поцеловал, после чего протянул руку, но хитро, ладонью вниз, почти как для поцелуя.
— А вот хрена два, — прошептал я. К счастью, Лёша чуть переиграл, дав мне оправиться от удивления.
— Облом. Что, затянул сцену, пережал? — весело спросил священник. — Да, всегда страдал от этого, меры не знаю. Да ладно, вези меня, боярин, в келью монашескую, надеюсь, «кровь господня» у тебя припасена в больших количествах?
На яхте попу была определена собственная каюта, из которой через полчаса вышел обычный Шапкин, в китайских шортах неопределённого цвета и застиранной футболке. Пригладив жалкие остатки сметённых временем волос, он заорал: «Стас, дай я тебя поцелую, сколько лет…»
— Эээ, минуточку. Надо сначала определиться, кто есть ху… — отстранился я. — Вы… ты… и вправду священник?
— Иеромонах отец Иоасаф, настоятель одного из подворий Санкт-Петербурга, позвольте представиться.
— Иеромонах, то есть чёрный монах?
— Уже да, два года назад принял третий постриг.
— Ни фига себе. а это какое звание, если на военный лад перевести, для тупых и недалёких в церковной иерархии?
— Полковник, как минимум.
— И как мне вас теперь называть?
— Ты достал уже! Чего напрягся, попа первый раз видишь? Для тебя я был, есть и буду Лёша Шапкин. Ну разве что на людях, когда я в одеянии, не матери меня, пожалуйста. Так нальёшь зелья какого-нибудь, с устатку?
ebooksa