Петров. Это имя знакомо мне по исследованию, которое я провела о Константине. Глава нью-йоркской братвы, известен тем, что занимается нелегальными азартными играми и боями. Именно так он с братвой зарабатывают большую часть своих денег.
Мой разум начинает затуманиваться, а во рту пересыхает. Я вздрагиваю, когда резкий удар раздается прямо рядом с моей головой.
— Ты там жива?
Я узнаю знакомое рычание Константина и мысленно даю ему отмашку. Я экономлю энергию, и мне вроде как нравится мысль о том, что он думает, будто я мертва. Если я не отвечу сразу, он может решить, что я подохла, и позволит мне убраться отсюда ко всем чертям.
Поэтому я не отвечаю.
Он вполголоса ругается по-русски, и я чувствую, что мы едем на меньшей скорости.
— Если я открою и пойму, что ты издеваешься надо мной… — его голос превращается в череду русских ругательств.
Что? Что ты сделаешь, похитишь меня?
В глубине души я знаю, что, наверное, разумнее всего подыграть ему. Не для того, чтобы подразнить. Я буду вести себя хорошо, но только для того, чтобы добиться своего. Я хочу выбраться из этого гребаного тесного пространства.
Слышу голоса. Закрываю глаза, концентрируясь. Если эти голоса принадлежат полиции… Если нас остановили… Мне придется использовать оставшиеся силы и орать изо всех сил.
Мое сердце замирает, когда я слышу гортанный русский. Константин звучит почти… дружелюбно.
Мы снова едем. У меня хрустит шея, а запястья болят от наручников.
— Едь по туннелю, — он разговаривает с водителем.
На минуту я почти рада, что заперта тут, потому что туннели пугают меня еще больше, чем тесные помещения. Я представляю себя в другом месте. Где угодно, только не здесь.
Мы быстро останавливаемся, и моя голова ударяется о стену.
Снова голос. Резкий, злой, затем смех, от которого у меня учащается пульс. Мы с грохотом продвигаемся вперед, вероятно, все еще в туннеле. В Пустоши не так уж много туннелей.