— Даже не думай об этом, — шиплю я. — Ты ответишь на мои вопросы, не больше и не меньше. Если попытаешься позвать на помощь или солгать мне, это будет твой последний звук.
Ее пульс учащается под моими пальцами, как будто это бедное маленькое сердечко может взорваться.
— О-о чем ты говоришь? — выдыхает она, сопротивляясь давлению моих рук.
— Не издевайся надо мной, — рычу я, мы с ней нос к носу. Она приподнимается на цыпочки, эти дорогие каблуки едва касаются пола, ее тонкие пальцы вцепляются в мои большие руки, отчаянно пытаясь разжать мою хватку. С таким же успехом она могла бы попытаться согнуть прутья одной из тюремных камер. — Я знаю, что твой отец — окружной прокурор. Почему он послал тебя сюда? С кем он работает? Что он хочет узнать?
— Он… не… знает… что я здесь… — хрипит Клэр, лицо наливается кровью, губы темнеют.
Я считаю, что это чушь собачья.
Но если Клэр будет продолжать лгать мне при данных обстоятельствах, это означает, что ей потребуется уровень убеждения, который невозможно применить в тюрьме.
14:20.
Свет гаснет с хлопком галогенных ламп.
Крошечная комната без окон погружается в темноту.
Я обхватываю рукой горло Клэр и начинаю тащить к двери.
Тащить ее за собой до смешного легко. Она, будто весит килограмм десять. У меня в два раза больше мышц. Она пинается, царапается, делает все, что в ее силах, чтобы разорвать мою хватку.
Я не беспокоюсь об охранниках. При отключении электроэнергии включаются генераторы, автоматически герметизируя все двери по периметру. Я заперт в блоке D, но охранники также заперты снаружи этих офисов.
К счастью, я не пойду этим путем.
Нужно только перейти из психиатрического отделения в лазарет.
Для этого мне нужно удостоверение личности Клэр.
14:21.
Я тащу ее к двери лазарета, проводя карточкой, не потрудившись снять ремешок с ее шеи.
Она брыкается так сильно, что потеряла одну из своих туфель. Ей удается пяткой пнуть мне в голень, чертовски сильно. Я сжимаю предплечье вокруг ее шеи, рыча ей в ухо:
— Прекрати это, блять. За каждый мой синяк я дам тебе по заднице.