Наследник братвы,

Я фыркаю, заводя двигатель машины.

— Это не битва добра со злом, Клэр. Нет добра и зла. Здесь либо кто-то со мной, либо против меня. Можешь догадаться, на чьей стороне твой отец. Но я даю тебе шанс быть со мной. Потому что ты не хочешь стоять рядом со своим отцом, когда я вышибу ему мозги.

Глава 10

Клэр

Константин абсолютно непреклонен в том, что мой отец убил Рокси. У него нет ни малейшего сомнения в том, что он виновен. Я, с другой стороны, не убеждена.

Обещаю себе, что он не причинит боль моему отцу. Мы выясним, кто убил ее и почему, и ему придется отказаться от своего неустанного преследования и желания отомстить папе.

Константин звонит по телефону, и хотя он быстро говорит по-русски, я почти уверена, что он разговаривает с одним из своих солдат. Я слышу его тон, когда он выкрикивает приказы.

Это вызывает румянец на моей груди и шее, что смущает и настораживает меня. С какой стати он оказывает на меня такое влияние, когда я этого не хочу? Он преступник, скотина. Он делал со мной возмутительные вещи и угрожает еще худшим. Я должна презирать его.

И все же я крепко сжимаю бедра, пытаясь унять пульсацию между ними, поворачиваю лицо к окну, чтобы он не увидел румянец на моих щеках.

— Увидимся там, — говорит Константин по-английски, заканчивая разговор.

Мы едем по многолюдным улицам Пустоши в другой взятой напрокат машине, на этот раз с тонированными стеклами. Интересно, каково это — жить вот так изо дня в день, жизнью кочевника. Негде пустить корни, нет места, которое можно назвать домом. Сегодня вечером он может вернуться в секс-клуб или переночевать в доме друга. У него, вероятно, есть конспиративная квартира, куда он может нас отвезти. Ясно, что в его распоряжении нет недостатка в ресурсах. Но будет ли у него когда-нибудь место, где он сможет по-настоящему остепениться? Сможет ли он когда-нибудь снова ходить по улицам средь бела дня?

Смогу ли я?

— Ты когда-нибудь была на боях, маленькая птичка? — спрашивает Константин.

— Это… бой? Что ты имеешь в виду?

Его губы приподнимаются, он иногда так делает, когда я говорю или делаю что-то забавное, по его мнению.

— Драка, Клэр. Там люди бьют друг друга.

— В спортивном смысле?

Он пожимает плечами, явно не заботясь о том, что люди бьют друг друга по другим причинам. Меня это не удивляет, но все равно выбивает из колеи. Его небрежное мнение на жестокое насилие меня нервирует.

— Нет, — честно говорю я. — Я никогда раньше не видела никакого боя, ни на ринге, ни где-либо еще, — я задумчиво поглаживаю подбородок, перебирая свои воспоминания. — Ну хотя… однажды, в седьмом классе, несколько мальчиков из-за чего-то поспорили и подрались, но всех разогнали, никто не пострадал.

— Они подрались из-за тебя?