— Вот видишь, Штырь, оказывается, здесь ссылко только ты один. — Прошипев эту фразу, я попытался плюнуть в нависающее надо мной лицо, но слюны в пересохшем рту было не очень много, да и своей густотой она могла посоперничать с улиточным муцином, так что я только запачкал себе подбородок, так и не попав по своему пленителю.
Штырь сперва отшатнулся, брезгливо скорчившись, а потом, поняв, что сумел избежать моего снаряда возмездия, мерзко расхохотался.
— Борзый, сучара? Ну сейчас я тебя обломаю… Боров, дай-ка мне зубочистку свою.
Подошедший Боря (надо же, какое, оказывается, подходящее у него прозвище) протянул мужчине строго вида складной нож с вороненным клинком, противно при этом ухмыляясь. Штырь ловко махнул рукой, выбрасывая лезвие, а другой больно схватил меня за нос, сильно сдавив двумя пальцами. Придавив мне ноги, чтобы я не мог его пнуть или оттолкнуть, он паскудно осклабился.
— Ну что, петух?! Сделаем из тебя Буратину? Ха-ха-ха!
Посмеявшись над собственной шуткой, авторитет стал подносить нож к моему лицу, явно намереваясь отрезать мне нос.
В отчаянной попытке остановить это издевательство, я лихорадочно сформировал из остатков запаса своей Силы нечто напоминающее скрученный жгут, который затем наподобие сверла ввинтил в область груди нависающего надо мной садиста.
Я еще никогда таким образом не пробовал применять Силу. Я знал, что ее направленное прикосновение пугает людей, пугает сильно, вплоть до панических припадков. Но я никогда еще не пытался воздействовать ни на кого таким огромным количеством энергии. По моей теории, такое концентрированное воздействие должно было спровоцировать колоссальный выброс гормона страха, который, как уже давно доказано, способен заставить сердце даже здорового человека сократиться настолько сильно, что из-за наступившего спазма оно просто перестанет биться.
На эту атаку ушел почти весь мой резерв, оставив мне жалкие крохи, на которых я сумею протянуть день, максимум два. А потом, если не получу «подзарядку», буду очень сильно мучиться, но это только при условии, что я вообще выживу в сегодняшней переделке…
Провожая взглядом туманный спиралеобразный шлейф, растворившийся в груди Штырёва, я понял, что мой фокус удался лишь отчасти. Хоть он и не спешил падать замертво от моего воздействия, но лицо его посерело сильнее, чем окружающие нас стены, что было заметно даже в царящем вокруг полумраке.
— Мля-я-я… — Штырь выронил нож и грузно осел прямо на грязный пол, не заботясь о чистоте своей дорогущей одежды.
В его эмоциях громовым набатом загрохотал подавляющий волю страх. Страх перед смертью и неотвратимостью. Я вдруг ощутил, как затрепетала его жизнь, словно жалкий огонёк свечи на перед открытым окном. Дунь чуть сильнее, и он погаснет. И я всеми фибрами души хотел, чтобы он потух, но у меня не получалось его задуть. Я израсходовал слишком большое количество Силы, и отчаянно посылаемые мной жалкие ее брызги уже не оказывали на Штырёва больше никакого воздействия. Быть может, если б у меня был полный запас, я сумел бы осуществить задуманное, но не сейчас…
Боров со вторым здоровяком подорвались и кинулись поднимать с своего осевшего на задницу босса. Пропало ощущение колеблющегося огонька, постепенно выправляясь к ровному уверенному сиянию, пока и вовсе бесследно не исчезло. Оказывается, вблизи я могу еще и чувствовать, когда человек находится при смерти…
— Ох… ренеть… — Штырь, повисший на руках своих подчиненных, если так можно назвать парочку бандитов, хватался за сердце. — Как прих… ватило…
Не смотря на то, что кризис уже миновал, Штырёв очень перетрусил, и состояние его было далеким от нормального.
— Игнат Альбертович, с вами все в порядке?! — Голос Борова звенел от неподдельной тревоги, словно он переживал о больном отце. Немного переведя дух, я слегка отстраненно про себя отметил, что этих двоих связывает нечто более сложное, чем просто отношения главаря и подчиненного.
— Нет, Борень… ка, хреново мне… тащите наверх, поедем в больни… цу…
Пока парочка уводила внезапно прихворавшего босса, подсвечивая себе путь телефонными фонариками, четвертый подельник тупо метался, не понимая, то ли ему следует пойти вместе со всеми, то ли остаться и караулить меня здесь. Это замешательство не укрылось от одного из здоровяков.
— Вагон, никуда не рыпайся, сторожи фраера тут, мы скоро вернемся.
— Хорошо, Чиж, понял.