Я судорожно уставилась на их часть зала: двое прямо у линии, блокируют Солейля, Антон сзади, еще кучка посередине. И эти двое – прекрасная мишень, если…
Картина неутешительная. Никто не сумел бы поймать снаряд; ему суждено было попасть к «пленным», и уж они бы вывели из строя одного из наших, тем самым бросив в копилку своих триумфов еще один.
Мой вариант стал единственным, способным обломать кайф соперникам.
– Солейль! – преисполнившись убеждением, крикнула я. – «Третий»!
Этому финту мы придумывали название дольше, чем всем остальным, вместе взятым, и цифра три была взята не просто так – как говорится, «бог любит троицу». Божественный ход – самый неожиданный и самый непредсказуемый из всего того, что мы могли бы применить в финале. С ним возникло множество трудностей, мы мучились долгие часы, прежде чем его получилось выполнить – Солейль кричал, бесился, сыпал проклятьями, я отвечала тем же, но все-таки мы его отработали. После тренировок, полностью посвященных ему, я приходила домой покрытая синяками, с разбитыми коленками и локтями – шанс на успех разве что пятьдесят на пятьдесят, но лучшей перспективой мы не располагали.
Колокольный звон и смех Варвары заглохли, словно кто-то захлопнул дверь.
Солейль не мешкал – наверняка его мысли совпали с моими за мгновение до того, как я их озвучила. Он уперся ногами в скользкий пол, сцепил руки перед собой как раз на том оптимальном уровне, который мы выбирали добрых полчаса, и кивнул. В знаках не было надобности – стремясь успеть за бешено вертящимся мячом, я уже оторвалась от твердой поверхности.
И, слава всем существующим и забытым богам, не промахнулась – стопы прочно оперлись о руки Солейля, и он, сдавленно выдохнув, выбросил меня вверх.
Мяч уже почти ушел с линии, на которой я могла его достать. Чудом я наклонилась назад прямо в полете, вцепилась в него ногтями, так, чтобы не выскользнул, и направила вперед, так, словно собиралась метнуть его сверху в парня у линии. Он попался на удочку – отбежал, открылся…
Я резко опустила руки. Солейль не подвел – перехватил снаряд и упруго впечатал его в живот парню мягким, почти нежным движением.
А в следующий момент я свалилась на него, да так, что мы оба рухнули, как подкошенные, с воем и криками.
– Дура!
– Ты должен был меня поймать!
– Могла бы не въезжать мне коленкой в солнечное сплетение!
Мы бы препирались еще целую вечность, если б не свисток – и задорный, полный превосходства голос Марины:
– Со счетом двадцать – девятнадцать победила гимназия!
Буквально момент в зале царила кристальная тишина. А потом ее взорвали бурные аплодисменты.
Солейль расхохотался и сжал меня в объятиях; я не могла не обнять его в ответ – финал безраздельно принадлежал мне! В этом усматривалось особое символическое значение, заверение высших сил в том, что я сумею нанести Варваре такое же сокрушительное поражение, как и чужой школе сейчас.
Смежив веки, я уткнулась лису в шею, раздраженно сдув с носа его прядь, и ясно представила, как сокрушу древнюю стерву.
Всенепременно. В самое ближайшее время.