— Наверно, тигрица далеко малыша уведет? — спросил Димка.
— Возможно, и так, — сказал Олянов. — Где за собой поведет его, а где, чтобы следы скрыть, на себе потащит. Она и старшего, что поймали, не оставит. Будет петлять около. Особенно ночью. Так что, пока будем нести его по тайге, только гляди да оглядывайся.
— А я стрелять буду, дядя Николай, — выпалил Димка.
— Придется, — улыбнулся Олянов, — на тебя вся надежда.
— Вот только Рекса моего жаль, — вздохнул Димка.
Подошел Чауна с забинтованной рукой, которую он держал впереди себя на весу. Он был бледен, молчалив, часто посасывал трубку.
— Как, больно? — спросил Олянов.
— Мало-мало есть...
— А все потому, Чауна Симович, получилось, что замешкался. — И, посмотрев ему в лицо, спросил: — Испугался, наверно, амбы, да?
— Первый раз на куты-мафу ходи, — стал он оправдываться. — Маяка тоже скажет тебе, прежнее время наш брат удэ на куты-мафу сроду не ходи...
Быстро стало смеркаться. Ранние зимние сумерки окутали лес. Киселев с Маякой нарубили впрок соснового лапника для шалаша и для подстилки тигренку, чтобы он не простудился, лежа всю ночь на снегу. На этот раз костер разожгли большой из сухого хвороста. Пусть горит высоко, с треском, отпугивая тигрицу...
— Вот и вся быль про наших охотников-тигроловов, — заключил Олянов свой рассказ.
— А как же, Николай Иванович, со вторым тигренком?
— С малышом-то проще было. Как мы и предполагали, тигрица кружила с ним в том же районе. Мы — за ней, а она — за нами. Все же на вторые сутки в полдень наши собачки прихватили след. В конце концов мы так загнали котенка, что он совершенно из сил выбился. Попал в бурелом и завяз там, как говорится, с ноготками. Там и взяли его.
— Без Чауны управились?
— А Димка его и на сей раз вполне заменил. — И прибавил ласково: — До дерзости смелый паренек. Настоящий удэге. Вот в ком живет дух амбы!
— Ну, а Чауна?
— Чауна как Чауна! — сказал Олянов с доброй улыбкой. — После в гости ко мне заходил. Жаловался, слабо у него ту зиму с соболем, а деньги нужны. «Ты бы, Оляныць, в город позвонил, может, куты-мафу им надо. Нынче опять на Татиби видел. Его с одним котенком за кабанами ходи. Котенку, думаю, только одна зима будет, совсем, знаешь, бата». — «Опять на Татиби?» — «На Татиби, Оляныць, на Татиби!»
7. Ингали
Ребенок долго не засыпает. Наверно, ему мешает лунный свет. Ирина Петровна качает долбленую, как лодочка, удэгейскую зыбку.
ebooksa