Но вот пришла однажды беда, и купец наш потерял всё своё добро, остался у него только один домишко, далеко за городом. Заплакал он, да и сказал своим детям, что надо им всем с ним туда отправиться и там крестьянствовать, а иначе жить нечем. Старшие сёстры отвечали ему, что не желают из города уезжать и что есть здесь у них люди, которые почтут за счастье и без приданного взять их себе в жёны. Только умницы эти ошиблись: их друзья и глядеть на них не захотели, когда те обеднели. Никто их не любил за их гордость и так о них говорили:
– И жалеть их не стоит, вот гордость их и наказана; так им и надо, пусть-ка теперь разыгрывают важных барынь, пася овец.
И в то же время все говорили:
– А вот Красотку жалко, какое с ней горе приключилось! Уж такая она была добрая! Так с бедными людьми ласково разговаривала! Такая была простая и вежливая!
И хоть не было у неё за душой ни грош, нашлись знатные женихи, но она им отвечала, что не бросит отца в несчастье, а поедет с ним в деревню, чтобы там его утешать и помогать ему в работе.
Грустно было бедной Красотке потерять всё своё приданое, но она говорила себе:
«Коли буду я о том плакать, так ведь слезами горю не поможешь, надо уж мне стараться и без богатства быть счастливой».
Когда приехали они в деревню, отец и сыновья стали пахать землю.
А Красотка встанет чуть свет, весь дом приберёт, да и обед готовит на всю семью. Трудно ей сначала приходилось без привычки, но прошло месяца два, стала она покрепче и как ни уставала, а ещё поздоровела на работе. Сделает, бывало, все дела и сядет почитать, а то играет на клавесинах или поет себе, вышивая. А сёстры её до смерти скучали; встанут, бывало, к полудню по ближе, пойдут гулять да вспоминать, какие у них были платья красивые да какие знатные друзья.
– Смотрите-ка, – говорили они одна другой, – младшая-то наша такая грубая да глупая, что даже счастлива в своём несчастье.
Добрый купец так не думал, он видел, что Красотке его больше пристало блистать в обществе. Любовался он добрым её сердцем да терпеньем, потому что мало было того её сёстрам, что всю работу по дому они на неё свалили, так ещё вечно ругали и обижали её.
Целый год прошёл с тех пор, как стали они жить в бедности, и вдруг получает купец письмо. Пишут ему, что пришёл корабль из дальних стран и его товары привёз. Опять загордились старшие сёстры, вздумалось им, что теперь можно будет опять поехать в город, а не скучать в деревне, и как увидели они, что отец собирается в путь, стали его просить, чтобы он и платьев им привёз, и накидок меховых, и шляп красивых, и ещё всяких безделок. А Красотка ничего не просила, потому что догадалась, что всей отцовской выручки на подарки старшим сёстрам не хватит.
– Что же ты ничего не просишь? – говорит ей отец.
– Если хотите что-нибудь подарить, – отвечала она ему, – привезите мне розу, а то их у нас здесь нет.
Не очень-то Красотке эта роза была нужна, да побоялась она ничего не попросить, а то сёстры бы её со свету сжили, что она им назло ничего не просит.
Пустился старик в путь; только когда приехал он на место, стали его сутяги по судам таскать, и вернулся он назад таким же бедняком, каким из дому выехал.
Миль тридцать всего оставалось ему до дому, и он уже радовался скорой встрече с детьми, но пришлось ему ехать густым лесом, и он заблудился. Снег пошёл не на шутку, вьюга такая разыгралась, что два раза свалила его с лошади. Настала ночь, и думал уж он, что смерть его пришла: либо с голоду и холоду помирать, либо волки его съедят – они так и воют в лесу. Поглядел он кругом, да и видит, что далеко-далеко в конце просеки будто яркий огонь горит. Пошёл он на свет, приходит и видит: стоит громадный дворец и во всех окнах огни. Поблагодарил купец бога, что спас он его, да и пошёл скорей ко дворцу. Но каково же было его удивление, когда не встретил он ни души во дворе!
Конь, который шёл за ним, видит – конюшня отперта; зашёл туда и в яслях нашёл себе и сена и овса. Уморился бедный конь, проголодался и с жадностью принялся есть. Привязал его купец в стойло, а сам пошёл к дворцу, По-прежнему нет никого; идёт дальше, входит в высокую залу; огонь горит, кушаний полон стол, и стоит на нём только один прибор, будто одного его и ждали.
От дождя да от снега промок он до костей, подошёл к огню обсушиться и говорит сам себе:
«Не взыщут с меня хозяин да слуги, что сам я распоряжаюсь; ну да, наверно, скоро кто-нибудь и придет сюда».
ebooksa