Коридор затмений

22
18
20
22
24
26
28
30

— Моя мать умерла. Мой отец женат вторым браком. Но почему все же полиция?

— Полиция к нам! — снова заполошно оповестил его спутник.

— Полиция? — из глубины участка послышался еще более встревоженный женский голос — надтреснутый какой-то, почти истерический.

Клавдий Мамонтов вздрогнул — интонация… в вопросе словно заключен крик о помощи и одновременно страх…

— У вас есть младший брат? — спросил он парня.

— Адам? Он сын Евы.

— То есть как? — не понял Клавдий Мамонтов.

— Сын жены моего отца.

— А вас самого как звать?

— Василий. — Парень посторонился. — Ну, входите, раз приехали. И раз вы полиция. Что же мы на пороге. Удостоверения ваши можно посмотреть?

Клавдий Мамонтов достал свое, а полковник Гущин не удосужился даже — вошел в калитку, Макар за ним.

Их взору предстал неухоженный участок — все словно заброшено еще с зимы и осени, не прибрано. Просторный дом из красного кирпича — подобные «замки» с медной крышей строили богатые люди лет двадцать назад.

На кирпичной открытой веранде промелькнул силуэт — словно тень. Клавдий смог лишь понять, что это женщина с распущенными темными волосами в чем-то черном, то ли накидке, то ли хламиде. Мелькнула и пропала. Ей ли принадлежал тот исполненный ужаса и тайных слез голос?

— Сколько вашему младшему лет? — спросил полковник Гущин.

— Пятнадцать.

— Он плавает на лодке по озеру?

— Я не знаю. Возможно. Лодка у нас есть, и катер был, только он в ремонте, — Василий Зайцев отвечал удивленно и настороженно. — Что все-таки стряслось? Что не так?

— Нам надо переговорить с вашим отцом и его женой, — распорядился полковник Гущин.

— Невозможно. Папа болен. А Ева… она тоже больна.

— Молодой человек, вы глухой? — повторил полковник Гущин бесстрастно. — Мы приехали к вам не чай пить. А по делу, которое касается семьи вашего соседа Макара Псалтырникова. С вами мы пока волнующий нас вопрос не обсуждаем. С вашим младшим мы поговорим позже. Сначала со взрослыми. С родителями.