Коридор затмений

— Вот именно, — подхватил Макар. — Опираясь на улики и выводы экспертизы ДНК, можно определенно сказать: Маркиза убили в доме шаманки, и сделала это она сама. А если опираться на показания Костяна Крымского и Дарьи, то… картина вырисовывается следующая: судя по одежде, в которой его похоронили на участке, по его полному неглиже, события развивались в доме так: Маркиз встал среди ночи с любовного ложа с целью ограбить Евгению Лаврентьеву, вскрыть тот самый ее домашний сейф, забрать деньги и сбежать от надоевшей любовницы. Планировал ли он увезти Дарью с собой, неизвестно, я склоняюсь к мысли, что он хотел просто поживиться деньгами, он же уголовник и всем задолжал, даже родному братцу. Пока он возился с сейфом, Евгения проснулась, застукала его. Между ними завязалась ссора и драка — он схватился за нож и порезал ее, а она пустила в дело топор и убила его. Спонтанное убийство во время скандала и потасовки. И с целью самообороны.

— Да, я согласен с тобой, — полковник Гущин кивнул. — Евгения Лаврентьева — убийца Маркиза. Она пыталась избавиться от тела, хотела его расчленить и вынести из дома, похоронить в лесу. Но расчленить не смогла до конца, не справилась, поэтому была вынуждена закопать труп прямо в саду. Вопрос — принимала ли участие в убийстве Анна? Я теперь думаю — нет. Вряд ли она в ту ночь, когда полуодетый Маркиз вскрывал сейф, находилась у них дома. При ней он бы не стал грабить. Но Евгения могла впоследствии ей признаться.

— А могла и скрыть, зачем ей в таком признаваться? — заметил Клавдий Мамонтов. — Если она все сделала сама — убила, пыталась расчленить тело Маркиза, потом замывала ванную и коридор, затем копала могилу и хоронила труп, зачем бы она стала рассказывать сестре? Дело сделано.

— Но сестры говорили по телефону о «коридоре», — возразил Макар. — Нам об этом сообщил нейтральный незаинтересованный свидетель — сотрудница склада медоборудования. Хотя смысл фразы был несколько иной, я счел, что та женщина просто ошиблась, но…

— Позвони ей сам сейчас и уточни, — полковник Гущин продиктовал Макару номер мобильного сотрудницы склада, где трудилась Анна Лаврентьева.

Макар позвонил. Гущин и Клавдий слушали, как он непринужденно болтает со свидетельницей, подводя ее к прояснению интересующего их вопроса.

— Нет, не вымыть или замыть коридор, — ответила Макару собеседница. — Я же не глухая и не дура, я прекрасно помню… Анна Сергеевна говорила «создать коридор» или «построить»… И еще она сказала тогда — «возьми на себя». Они не про уборку или мытье говорили, а про стройку… И еще что-то про затмение.

Макар поблагодарил свидетельницу.

— Ладно, что есть, то есть, — заметил полковник Гущин. — Хотя и туманно, неопределенно. Теперь о наших подозреваемых. Сын Лаврентьевой мог убить мать, но не мог убить тетку. Его жена Дарья теоретически могла убить Евгению Лаврентьеву, тетку, по мотиву мести и ревности из-за Маркиза. Что представляется мне не слишком вероятным — не те отношения у них были с парнем, обычный бытовой адюльтер на стороне. Однако Дарья могла прикончить и свекровь Анну — здесь у нее мотив более весомый — корыстный, жажда завладеть квартирой свекрови. Мы ее погодим пока выпускать. И наш главный фигурант — Костян Крымский. Он вполне способен прикончить обеих сестер по мотиву мести за брата, хотя категорически все отрицает. И, по моему мнению, он лжет.

— Фигурантов, Федор Матвеевич, в подобном деле может быть сколько угодно, — назидательно заметил Макар. — Дело запутанное, вы сами видите, все усложняется. Как шкатулка с двойным дном. И если взять за основу, что убийство Маркиза, стоящее особняком, вообще никак не связано с мотивом, по которому убили сестер, то… что получается? А, Клава?

— Существует какой-то иной, скрытый, мотив для убийств Анны и Евгении Лаврентьевых. И есть неизвестный нам фигурант, — закончил за друга Клавдий Мамонтов.

— И еще — мы всегда должны помнить, что все началось именно с убийства на кухне. С убийства Анны Лаврентьевой, — продолжал гнуть свое Макар.

— И к тому моменту Маркиз уже давно был мертв и гнил в могиле, — Клавдий Мамонтов глянул на полковника Гущина — слушает он их или нет.

Полковник Гущин вроде как отвлекся — читал что-то в своем мобильном: почта пришла.

— Есть еще одно событие, стоящее особняком, — гибель пятилетней Полины Захаровой, признанная несчастным случаем, — продолжил Макар. — Вроде как не имеет это событие никакого отношения к нашим убийствам, за исключением факта, что мертвую девочку нашли в яме не так уж далеко от дома Евгении Лаврентьевой, где тогда обретался Маркиз.

— Хочешь сказать, что уголовник похитил ребенка? Сломал ей шею и утопил в яме, а шаманка узнала об этом и зарубила его топором? — Клавдий Мамонтов покачал головой. — Нет, Макар. Перебор. Опять — не те они люди, не те отношения. Маркиз был неуемный бабник и уголовник, обычный вор. Его бабло интересовало. Девочку нашли на окраине поля, это простое совпадение. Наше внимание на пропажу ребенка обратили совсем по иному поводу, никак не связанному с нашими убийствами. Мать обвиняет несовершеннолетнего сына в таком страшном поступке, но доказательств его вины никаких нет. И вряд ли мы их отыщем. Скорее всего, они вообще не существуют в реальности, а лишь в больном сознании Евы Луневой.

— То есть ты склоняешься к мысли, что смерть ребенка — не убийство, а трагический несчастный случай?

— Да, — Клавдий Мамонтов кивнул. — Я убежден.

— Ладно, спасибо, друзья мои, дискуссия полезная, — подытожил полковник Гущин. — До вечера я занят. В Бронницы едет прокурор области, проведем расширенное совещание по тройному убийству. А вы за это время проанализируйте для меня новую информацию. Ноутбук с собой? Закачайте, что я вам из почты сейчас перешлю.

— А что за информация, Федор Матвеевич? — спросил Мамонтов.