— Это не бунт, а революция. Но кровь по-пустому лить не достойно воина-освободителя.
Градоначальника обыскали, Аленка конфисковала у него мешочек с драгоценностями. В нем, помимо золота, нашлось несколько крупных алмазов. Аленка взяла один из них себе. Пригодится.
Я увидел это и сказал:
— Мы конфискуем на пользу революции. Но я делаю вид, что ничего не заметил.
— Белого посадим в карцер? — спросил меня Хорошук.
— Да! Только будем теперь карцер называть тюрьмой.
Белого встряхнули, грубо взяли под руки и увели.
— Нужно немедленно освободить заключенных из карцера! — голосом, полным энтузиазма, сказала Аленка. — Кто был когда-то угнетен, надежной будет нам опорой.
У бывшей рабыни стали проявляться командирские замашки.
— Само собой! — сказал я. — Вперед!
Мы бросились освобождать узников режима. На улице мои люди добивали последних наемных солдат Белого, сохранивших способность сопротивляться. Вот здоровенный Мирон ударом ноги в живот вырубает бойца в охранной форме. Тот с криком падает на траву.
Бой стихает! Победа! Нужно будет распорядиться, чтобы скинули с купола замка штандарт поверженного города и убрали трупы. Придется описать городскую казну, навести порядок и выбрать новую власть. Но сначала — в тюрьму!
Подземная темница оказалась запертой. Мы стали настойчиво барабанить. Без результата. Тогда бойцы притащили бревно и с помощью него вышибли дверь. Стража попробовала сопротивляться. Но мы нанесли несколько мощных ударов дубинками и ногами, четверо стражников остались лежать на полу. Остальные прекратили попытки остановить повстанцев и сдались.
Запереть их в камере вместо узников! — приказал я. — Вас будет судить народ!
Невольники, увидев спасителей, почему-то затаились в своих камерах. Я вынужден был закричать:
— Не бойтесь нас! Мы принесли вам свободу!
— Кто вы такие? — послышался вопрос.
Пришлось ответить:
— Освободительная армия.
— Придут гвардейцы и жестоко выпорют тех, кто сотрудничает с вами.