Агония

— Что там заместитель твой? Ты ничего не говоришь. Как вы теперь работаете?

— Никак не работаем. Нет у меня заместителя.

— Как это нет? А куда Борисыч делся? Сам ушел? — изумилась новости.

— Почти, — усмехнулся муж. — Я ему помог. И посоветовал никогда больше не попадаться мне на глаза.

— А почему?

— Потому что у меня есть сын. Поэтому Рейман ушел, — произнес с нажимом, и этого невидимого давления хватило, чтобы вогнать жену в краску.

— Но ты же никогда такого не делал… никогда пользовался своим положением исключительно в личных целях.

— Если я никогда такого не делал, это совсем не значит, что я в принципе не могу этого сделать.

— Костя, ну почему ты мне не сказал об этом? — Ангелина придвинулась к мужу, благодарно обняла его за плечи и поцеловала в щеку, прощая все то, за что еще недавно готова была корить бесконечно.

— Забыл. Ты же знаешь, не люблю держать в голове всякий мусор.

— И что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, что Рейман давно утратил контроль над ситуацией. Что, с одной стороны, для меня странно, а с другой, его это совсем не оправдывает. И больше я ничего об этом не думаю. И думать не хочу, у меня своих забот хватает.

— Слушай, — встрепенулась жена, — а ты взял кого-нибудь на место Реймана?

— Нет.

— Вот! — похлопала мужа по плечу. — Не забудь, что у тебя есть сын! Серьезно! Возьми Вадика. Зачем тебе чужой человек? Чтобы работать на месте Реймана, не нужно уметь вертолеты строить, нужно уметь вертолеты продавать. Будет заниматься тем же, чем и сейчас, только под конторой. И его арабские связи тебе очень пригодятся. Зря, что ли, столько лет служил? Должность-то у него была ого-го! Замечательно все складывается. Просто замечательно. Чего тут думать?

— Ты теперь это своему сыну попробуй объяснить. Он же решил быть вольной птицей.

— Значит, у него есть на это причины. Он не дурак — сам все знает. А то ты вечно ему… тридцать лет — ума нет…

— Я своему сыну могу все, что угодно, говорить. Потому что он мой сын. Дураками людей делают не чужие слова, а собственные поступки.

— Он согласится, — загорелась Ангелина Дмитриевна идеей.

— Посмотрим.