Агония

— И про деньги…

— А твой Вадик, что, миллионер? Или вам деньги некуда девать? Я прекрасно знаю, во сколько обойдется лечение. Пусть отец раскошеливается, а вы уж найдете, куда эти деньги потратить. Ты сейчас на аудиограмму будешь каждые два-три дня бегать, и все эти препараты очень дорогие. А с Вадимом я сама поговорю… — вздохнула Елена Ивановна, утомленная этим недолгим, но очень эмоциональным разговором с отцом своей дочери.

— Что?

— С Вадиком я сама поговорю, — снова громче повторила мать и снова чуть дрожащей рукой погладила Регину по волосам.

— О чем речь? — спросил Шамрай, входя в палату.

— Гонит меня, представляешь! Езжай, говорит, мама, домой, нечего тебе тут делать. Как это езжай?

— Не переживайте. Регина не одна, у нее все есть. Не надо паниковать. Это бессмысленно и очень вредит здоровью.

Чарушина все еще с сомнением смотрела на дочь, но та от своих слов не отказалась.

— Ладно, — нехотя согласилась она.

— Я вас провожу.

Елена Ивановна еще немного побыла в палате, а потом вышла в коридор, оставив Вадима наедине с Региной. Она все еще лежала под капельницей, поэтому обнять, как хотелось, любимую он ее не смог, а только, пригнувшись, поцеловал в губы.

— Что тебе сказал врач? — спросила Реня, глядя ему в лицо.

Если плохо его слышала, не всегда переспрашивала — читала по губам. А иногда просто догадывалась, что именно он говорит.

— То же самое, что и вчера. Все это из-за стресса, поэтому нервничать тебе категорически нельзя.

— Как тут не нервничать?

— Постарайся. Потерпи. Я люблю тебя, — снова поцеловал ее, говоря последние слова прямо в ухо.

— И я тебя.

— Все будет хорошо.

— Угу, — невесело улыбнулась она и тронула свободной рукой его небритую щеку, — хорошо там, где нас нет…

— Что тебе привезти завтра? Что ты хочешь?