Агония

Шамрай замер, удивленный бессмысленностью ее действий.

— Регина, — снова позвал, и она, заметив его, отбросила пульт на диван. — Чего со звуком, говорю, играешься?

Реня еще ничего не ответила, Шамрай еще ничего не понял, но внутри вздрогнул, когда увидел ее лицо. Чарушина смотрела на него испуганно, словно не узнавала. По ее беспомощному испытующему взгляду он вдруг понял: она не слышит его.

— Ты слышишь меня? — спросил еще раз, оставаясь на месте.

Чарушина поджала губы, точно собиралась заплакать, и покачала головой.

— А так слышишь? — двинулся к ней ближе, чувствуя, как по позвоночнику прошел холодок, будто по нему скатилась льдинка.

— Да, — прошептала она. — Но плохо.

— Собирайся! Быстро!

— Куда?

— В больницу!

Глава 26

Вадим не стал заморачиваться с поиском удобной клиники и отвез Регину в «Лапино». В тот же день ее положили в стационар, и ночь она провела в госпитале. Это была одна из тех невыносимо долгих и кошмарных ночей, которые запоминаются на всю жизнь.

В воскресенье приехала мама, и надо бы радоваться: родной человек рядом. Но с ее приездом стало только хуже. Регина ненавидела выглядеть слабой и не любила жаловаться, сочувствие ее не поддерживало, а убивало. Бледный и подавленный вид матери действовал угнетающе. Елена Ивановна старалась и сама держаться оптимистично, и дочь пыталась подбодрить, но получалось наоборот. Нормально разговаривать они не могли. Мама забывалась, то и дело сбиваясь на обычную интонацию, поэтому Рене приходилось постоянно переспрашивать, а это лишь умножало в ней ощущение неполноценности. Слышать здоровым ухом мешал постоянный шум — как будто в голове работало радио со сбитой частотой. Сквозь это шипение порой трудно удавалось разобрать не то что чужую речь, но даже свою.

— Как же так, моя девочка? Ну как же так? — все со слезами на глазах проговаривала Елена Ивановна и гладила дочь по голове. Тут и слух не нужно напрягать, чтобы расслышать материнское бормотание, эти слова Регина уже читала по губам. — Я сегодня уеду в Тулу, а завтра попрошу отпуск за свой счет и вернусь.

— Мама, не надо.

— Как это не надо?

— Езжай спокойно. Я не одна, со мной Вадик. А здесь, как ты сама видишь, замечательные условия и отличные врачи.

Елена Ивановна покачала головой.

— Мам, честно! Я буду еще и за тебя переживать! Не надо брать отпуск за свой счет, приезжай на выходные. Пиши. Звони. Я же на связи, телефон у меня не отобрали. Скоро буду слышать нормально. Меня подержат здесь дней десять и отпустят, когда воспаление пройдет. Мама, мне не поможет то, что ты каждый день будешь сидеть у меня в палате и плакать!

Наверное, мама обидится на эти резкие слова, но сейчас хотелось избавиться от напряжения, а любое общение выходило для Регины очередным испытанием. Помимо этого еще болела голова, и во всем теле чувствовалась страшная слабость.