Агония

— Нет, не кольцо. Лифчик я могу без тебя купить, а кольцо нет. Боюсь, размер не угадаю.

— Что это? — Еще некоторое время назад я, горя нетерпением, со всех ног понеслась бы в спальню, но сейчас меня захватывает неловкость. Мне самой немного непонятная, но она есть. — Скажи, что это. А то я… боюсь.

— Ничего особенного… приятная мелочь.

«Приятная мелочь» ждет меня на кровати. И это совсем не мелочь. Это огромный плюшевый медведь, почти с меня ростом.

— Это он? Это для меня? — тупо переспрашиваю я, снова захлебываясь от детского восторга.

— Все девочки любят игрушки, а я, по-моему, тебе ничего такого не дарил.

— Любим, конечно. Особенно мишек. Особенно белых. Боже, какой большой… и такой мягкий… — прижимаю его к себе и обнимаюсь с ним, как с человеком.

— Чтобы тебе скучно не было, пока я на работе.

— О-о-о, с ним мне будет очень весело, — смеюсь и плачу одновременно. Не успеваю сдержать слезы, и это очень плохо.

— Киса, ну что это… ну не плачь… — Шамрай начинает меня успокаивать, а мне от этого еще хуже.

— Все хорошо, — с трудом выдавливаю из себя, пытаюсь глубоко вздохнуть, но жесткий обруч на груди мешает.

— Я хотел, чтобы ты радовалась, а не плакала. Я его сейчас выброшу…

— Нет, ты что! Мне он нравится… он на тебя похож…

— Угу, папка меня тоже Мишкой хотел назвать, слава богу, пронесло. Иди ко мне… — Шамрай забирает у меня игрушку, и я, уже ничего вокруг не видя от нахлынувших слез, вслепую обнимаю его за плечи.

— Хорошо, давай поплачем, — будто соглашается он и, приподнимая меня над полом, садится вместе со мной на кровать.

— Ты… не мне его купил, ты Еве его купил…

— Может быть. Смерть как хочу стать отцом.

— Я тебе сказала, что для этого нужно сделать.

— Я даже не хочу слушать этот бред. Все будет хорошо. Сейчас тебе плохо, завтра тебе плохо, послезавтра плохо… а потом ты успокоишься, и все снова будет хорошо.

— А если не будет?