— С неделю назад.
— Значит, резал газеты?
— Ага, — кивнула девушка. — С приветом. Вид у него был, как у парня с приветом. Это точно. Ну, сами понимаете…
Хейвз нагнулся над столом и принялся его изучать. Вблизи он увидел, что на грязной клеенке заметны следы клея. Выходит, Смит составлял свое послание здесь, и было это всего неделю назад, а вовсе не в воскресенье 23 июня. Просто он использовал старую газету.
— А клея на столе не было? — спросил Хейвз.
— Ага, был как будто. Тюбик с клеем. Для его альбома, надо думать.
— Конечно, — подтвердил Хейвз. — После того вечера вы еще с ним разговаривали?
— Только в коридоре.
— Сколько раз?
— Ну, он был тут еще однажды. На той неделе. Ну, и вчера он был здесь.
— Он вчера здесь ночевал?
— Надо думать, здесь. Мнеию откуда знать? — Девушка вдруг сообразила, что, кроме комбинации, на ней ничего нет. Одной рукой она прикрыла пышную грудь.
— Когда он пришел вчера вечером?
— Поздновато. Где-то после полуночи. Я как раз слушала радио. Сами знаете, какая вчера вечером стояла духотища. Спать в этих комнатах вообще невозможно, лежишь, как в печке. Ну, дверь у меня была открыта, я услышала, как он идет по коридору, и вышла поздороваться. Он как раз вставлял ключ в дверь и выглядел — точно русский шпион, ей-богу. Ему еще бомбу, и было бы в самый раз.
— С собой у него что-нибудь было?
— Сумка. Просто сумка с продуктами. Да, еще бинокль. Ну, знаете, обыкновенный театральный бинокль. Я еще спросила, не из театра ли он возвращается.
— И что он ответил?
— Засмеялся. Вообще, он был комик. Смит. Смит Джон. Смех один, правда же?
— Что смех? — не понял Хейвз.
— Ну, таблетки от кашля и все такое, сами знаете. Комик он. Надо думать, здесь он больше не появится?