Бизнесмен

Не хватало только самовара и лаптей…

– Здравствуй, дорогой! – Вадим встал и протянул для пожатия руку.

– Привет!

– Подожди секунду, хорошо? Я только закончу… – Берестнев сел и защелкал кнопочками калькулятора.

Перед ним лежала тетрадка, в которую он время от времени что-то небрежно записывал перьевой ручкой, и три пачки денег. Наличности было немного, около трех тысяч евро, сколько-то долларов в разных купюрах и хрустящие новенькие тысячерублевки. То и дело поправляя очки, Берестнев колдовал над банкнотами, точно раскладывал сложный пасьянс. И постоянно обращался к калькулятору, что-то складывая, деля и перемножая.

Я сидел на неудобном стуле, предназначенном для посетителей, скрестив руки на груди и вытянув ноги.

Долго он собирается ковыряться?

Наконец Вадим разложил деньги по разным конвертам, отодвинул от себя калькулятор, вложил все конверты в тетрадь, а тетрадь убрал куда-то под стол, судя по характерному звуку – в металлический ящик с распашной дверцей. Потом откинулся на спинку кресла, завел ладони под подтяжки, туго облегающие его разжиревшую грудь и посмотрел на меня поверх очков:

– Ну-с, как дела?

Наверное, ему казалось, что он выглядит очень солидно. Очки в дорогущей оправе с чуть задымленными стеклами, без диоптрий. Галстук с платиновой заколкой, украшенной бриллиантом. Широченные подтяжки с красно-зеленым узором и вышитыми лошадиными головами. На руке – золотые часы с крошечными цифирками и тончайшими стрелками. Я долго не понимал, почему Берестнев выбрал именно такую неудобную модель. Оказалось, что как раз таки в силу ее неудобства. Чтобы был повод долго разглядывать циферблат и, соответственно, дать окружающим время оценить крутость хронометра.

Так что Вадиму, наверное, представлялось, что его внешний вид соответствует статусу депутата, который удачным ведением бизнеса сумел обеспечить себя и теперь, заняв кресло избранника, станет печься не о своем процветании, а только о благе народном, и бросит все силы на защиту интересов своих избирателей.

Мне же он больше напоминал разбогатевшего сутенера. Впрочем, депутат – тот же «котяра», только на политическом уровне…

Неужели в солдатском комитете его кто-то принимает всерьез? Или для визитов туда он пересаживается из «гелендвагена» в «жигули» и поверх клифта от Версаче натягивает застиранную тельняшку десантника?

– Ты приехал поговорить о фотографиях?

Опа! Меня здесь, получается, ждали!

– О каких?

Вадим зачем-то кивнул, протянул руку, выдвинул средний ящик стола и достал конверт. По виду – такой же, в какой он укладывал деньги. Но не с деньгами. Со снимками.

– Я думаю, тебе прислали аналогичный набор. – Он разложил карточки в ряд.

Наши фотографии различались только в одном: у Берестнева не было «полароидной» карточки с поцелуем. В остальном – те же ракурсы, тот же формат.

– Ну и что ты скажешь по этому поводу? – Я посмотрел на Вадима.