Я неожиданно успокоился. Может, «Хеннесси» благотворно подействовал. А может, организм сам себя сбалансировал и заставил включиться в работу.
Что ж, следовало признать, что Степан имел основания грешить на меня. Дескать, отыскал я беглую подружку мертвого кореша и спросил с нее по всей строгости. Так зачем ему мне говорить, что он знает, где труп?
Но что же его заставило изменить свое мнение?
– Сейчас все узнаешь, – словно прочитав мои мысли, пояснил Степа. – Серый пусть сам расскажет. У него это складней выйдет.
Если Степан читал мои мысли, то Серый, видимо, подслушивал под дверью. Только Степан замолчал, как он возник на пороге, окинул мизансцену стремительным взглядом и деловито двинулся к столу. Когда под ногой хрустнули осколки разбитой мной рюмки, он посмотрел вниз, но шаг не замедлил, энергично опустился в свое кресло и поднял бутылку:
– Ну что, господа? Думаю, сейчас это никому не повредит. Костя, ты уже причастился, как я понимаю? Подходи, еще хряпнешь полтинник!
Мы выпили, и я вернулся на диван. Серый завернул брусочек суджука в тонкий ломтик сыра, закусил. Взял со столешницы пачку «Парламента», но она оказалась пустой.
– Есть у кого-нибудь?..
Вопрос адресовался непосредственно мне, Степан не курил. Я точным броском отправил Серому пачку «Мальборо-лайт». Он закурил, кивнул в знак благодарности и таким же манером вернул сигареты обратно.
Неторопливо достал из кармана связку ключей, выбрал один, самый маленький, и отпер верхний ящик стола. С моего места не было видно, что там лежит. Но что-то определенно лежало. Серый передвинул несколько тяжелых предметов, из которых по крайней мере один, судя по звуку, мог оказаться оружием, и достал пластиковую папку черного цвета. Положил ее перед собой и повторил процедуру в обратном порядке – передвинул тяжелое, закрыл ящик, щелкнул ненадежным замочком. Потом встал, взял черную папку, пересек кабинет, еще раз хрустнув осколками рюмки, и сел на диван рядом со мной.
– Вот, смотри… Здесь Ольгу опознать можно, как ты считаешь?
Он достал пачку фотографий, но держал их лицевой стороной вниз, а мне протянул только две, которые были сверху.
Черно-белые, форматом 9 × 12 сантиметров. Сомневаться не приходилось, на них запечатлели труп Ольги. До той стадии разложения, которую я наблюдал четверть часа назад, было еще далеко. Но какое-то время с момента смерти прошло, это мог сказать даже я.
– Она?
Я кивнул.
– Хорошо. Но это еще не самое интересное. Могу дать почитать милицейскую сводку, но на словах, наверное, будет понятнее. Труп Ольги пытались вывезти в Каменку двое черных. Их тормознули гаишники. Слово за слово, стрельба началась. Одного мента завалили. И одного зверя. Второго подранили, но ушел. Фамилия его уже известна, так что ищут вовсю. Но вряд ли найдут. Разве что водолазы в Финском заливе. Или «черные следопыты» в лесу. Лесов у нас мно-о-го… А дохлого сюда привезли. Вот его фотки. Не узнаешь?
Я пригляделся:
– Не узнаю. Что, должен знать?
– Может, видел когда. Физули Мамедович Гасанов, семьдесят четвертого года рождения. Не говорит ничего?
– Я с гасанами как-то не очень.