Бизнесмен

Потом мы прошли по короткому коридору, вдоль стен которого стояли каталки с мертвецами. Некоторые были накрыты простынями или непрозрачным полиэтиленом, другие лежали, ничем не прикрытые. Я старался не смотреть по сторонам, но краем глаза все равно ухватывал довольно мрачные картинки. Одни покойники были одеты, и разнообразие шмоток поражало: здесь было все – от обносков бомжа до вечерних костюмов. Другие, раздетые, уже подверглись исследованиям, и на животе, от паха до груди, у них пузырились шрамы, широкие и бугристые, как якорные канаты.

Я представил себя…

Я не хотел себя представлять, но мое воображение, обычно не столь своевольное и подчиняющееся приказам, на этот раз кратковременно вышло из повиновения.

Я представил себя на такой вот холодной каталке. Голым, с написанным на стопе номерком. С распоротым и выпотрошенным животом. Чтобы он сохранял форму, в него после вскрытия напихают газет и тряпья, а потом бухой санитар, насвистывая «Я шоколадный заяц, я лясковый мерзавец…», заштопает разрез специальной иголкой с нервущейся хирургической ниткой.

Мы повернули в короткий тупик, где на потолке горела только одна жужжащая лампа, и остановились перед белой крашеной дверью. На ручке, повернутой вертикально вниз, висела красная гостиничная картонка «Прошу не беспокоить». Хмыкнув, Степан перевесил ее другой стороной: «Пожалуйста, уберите мой номер». Потом постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Комната была небольшой и ярко освещенной. Напротив двери располагалось окно, завешанное синей портьерой, напоминающей солдатское одеяло. Перед окном стоял желтый полированный стол, у правой стены – пустой книжный шкаф и шикарный диван черной кожи, вписывающийся в интерьер так же, как коньяк «Хеннесси» – в ящик пива «Красная Бавария».

Сравнение с коньяком пришло мне на ум неслучайно. Место в середине стола занимала бутылка именно с такой этикеткой, опорожненная на треть. Играли грани хрустальных стаканчиков, желтели лимон и сыр на тарелке, высилась пирамидка суджука, нарубленного кирпичиками.

В кресле за столом расположились два человека. Мужчина сидел, вытянув ноги, а девушка в белом халатике расположилась на подлокотнике, вполоборота к двери. Кажется, они не услышали, как постучал Степа. Или не сочли нужным прерваться. Халат на девушке был расстегнут. Откинув голову, она разметала по плечам роскошные черные волосы, а мужчина самозабвенно целовал ее голую грудь, сильными руками так стискивая пышные бедра партнерши, словно хотел их разорвать.

– Мы пришли, – сказал Степа, и только после этого сладкая парочка на мгновение замерла, а потом нехотя расстыковалась.

Девушка спрыгнула на пол, а мужчина первым делом поднял левую руку и посмотрел на часы, при этом он повернулся к источнику света, так что я видел только его плечо и затылок, а потому и узнал сначала только по голосу.

Узнав, не поверил.

Это был мой давний коллега по спорту, прозванный Серым. Мы не виделись с черт знает какого года. Давным-давно он работал тренером, как и я, а потом подался в похоронный бизнес. Лет пять назад прошел слух, что его застрелили. Значит, он выжил, и теперь работает тут. Или я вижу зомби?..

Серый восседал к кресле с видом что ни на есть самым хозяйским.

Он практически не изменился за годы, что мы не встречались. Только прибавилось морщин в нижней части лица, отчего его привычная нагловатая ухмылка стала еще более выразительной.

– Я ждал вас попозже. – Серый привстал нам навстречу, небрежно протянул руку.

При пожатии он смотрел вниз, на стол, как чиновник, который, чтобы подчеркнуть свою значимость, делает вид, что не может оторваться от документов.

На шее Серого, буквально подпирая снизу кадык, висел золотой крест размером чуть меньше спичечного коробка. Сколько я помнил, никогда раньше в склонностях к повышенной религиозности Серый не был замечен. Наоборот, давным-давно, в нашем старом спортзале, мы как-то спорили о религии, и Серый меня поддержал. Мы оба сходились во мнении, что «там, наверху, что-то есть», но отказывались слепо придерживаться установленных обычаев и канонов. В отличие, скажем, от Берестнева, который не забывал перед каждым нашим значительным делом заскочить в церковь.

Серый плюхнулся в кресло, нам сесть не предложил. Многозначительно посмотрел на подругу, которая неторопливо застегивала халат. Она намек не восприняла. Серый нахмурился:

– Жанна, погуляй где-нибудь. Не видишь, мне с ребятами потолковать надо?!

Лениво виляя бедрами, чтобы продемонстрировать свое презрение, девушка вышла за дверь. В кабинет, где мое обоняние почти успокоилось от приятной смеси духов, коньяка и сигаретного дыма, хлынула коридорная вонь.