У Захара отменное, просто божественное тело, но сейчас от него настолько веяло бешеной энергетикой, силой, что я непроизвольно следила за движением его рук, мышц, перекатывающихся на голой спине. Ох!
Такой аппетитный кусочек живого тестостерона, что сама себе завидую. И даже если у нас это временно, то всё равно завидую. Мы оба не хотим лишний раз задевать тему нашего будущего, оба, как можем, оттягиваем этот момент. У каждого есть своя личная драма в подсобке, куда не пускаешь первого встречного.
А в Захаре, несмотря на тяжёлый характер и манию контроля, оказалось много всего положительного, что угадывается в бытовых мелочах от способности незаметно окружить вниманием до скрытой нежности, когда он думает, что я сплю.
И ведь понимаю, что чем дальше, тем может быть хуже, но, кажется, оно, это влечение к мужчине, уже сильнее меня. Наверное, меня можно назвать идиоткой, которая рискует наступить на прежние грабли предательства, где мой мужчина будет со всей отдачей драть мою начальницу на её столе по завершении рабочего дня. И их похотливые стоны и крики на фоне скрипа ножек деревянного стола об ламинат и влажных шлепков тел до сих пор стоят у меня в ушах. Я же стояла и смотрела на это спаривание кроликов, наполняясь болью, обидой и праведным гневом. Не могла отвести взгляд с голой, дергающейся в такт задницы, казалось, только моего мужчины, как пошло болтаются на его икрах спущенные брюки. А ведь меня он так никогда не трахал, говоря, что такое делают только с плохими девочками. И я смирилась, ну ведь кому не хочется быть самой хорошей в глазах любимого человека. Зато, когда начались разборки, именно меня обвинили в зажатости и антисексуальности, а я в ответ дала ему по морде.
Мало дала, наверное, раз Райданов припёрся мой порог обивать. Надо было сразу по яйцам папкой с полугодовым отчётом бить и моську в кровь.
Насчёт крови… мне кажется, или у моего агрессора, решившего сегодня прикончить грушу, кровь на руках?!
Торопливо шагаю в зал.
— Панталонович, хватит грушу мусолить.
Но в ответ никакой реакции. Удары, размеренные и тяжёлые, продолжали гробить прекрасные руки.
Встала за мужской спиной, но не знаю, что сделать. Захар меня не слышит, а если схвачу, то и мне может прилететь.
Кричу, выпуская в голос тревогу. Страшно за него, непонятно из-за чего мужик сорвался. Не припомню такого отстранения Ярового, что, даже не спрашивая, вижу его боль и отчаяние, а потому безумно хочу ему помочь.
И так хочется, что я готова даже на секс на спортивных матах при условии, что входные двери запираются.
— Эй, Панталонович, какой отбавлять. Нефиг ценным товаром разбрасываться. Я, знаешь ли, была в своё время неплохим менеджером по продажам, так что, поверь, этот твой нерастраченный ресурс точно знаю куда пристроить.
— И куда?!
— А ты угадай, — целую куда-то в спину, вроде как упорно доношу сексуальную мысль до зацикленного мужчины, тем самым пытаясь вытащить из его собственного чёрного омута.
— В тебя.
— Умница, Яровой. Пятёрка за теорию. Осталось проверить практику.
Про моё падение решила смолчать до завтра. Сейчас надо реанимировать местного телохранителя.
Захар, к моей большой радости, оживает, как и его «ананас», который я прекрасно чувствую, когда, развернувшись ко мне лицом, мужчина с лёгкостью подхватывает меня под попу.
Мне остаётся только обхватить всеми лапками этого невыносимого сексуального брутала.