— ОН или ОНА уже член семьи, — мягко поправляет меня, указывая глазами на мой живот.
Кладу ладонь на слегка округлившийся и даже не от тонны земляники, что я слопала, животик.
— Ананасик… надеюсь, ты потом передумать насчёт имени ребёнка, — легко шучу, на что Захар неопределенно дёргает бровями, мол подумаю.
В очередной раз голая провокация меня на эмоции, заскучал Панталонович, поэтому шагаю к мужчине поближе.
Как ни странно, несмотря на этот арктический холод его глаз, мне с ним всегда легко и тепло. Даже ссоры доставляют смешанное чувство удовольствия и праведного гнева.
— Не надейтесь, Захар Пантелеймонович. После такой дозы эндорфина мои нервы как канаты.
— Я запомню, — поднимаясь со стула вкрадчиво шепчет мне на ухо.
Мужская аура сексуальности тут же окутывает всю меня, напоминая, что с последнего секса прошло уже почти сутки. Долгих двадцать четыре часа без порции сумасшедшего кайфа. Дозу, дозу…. Буквально скандировало моё пошленькое внутреннее я.
— Домой? — слегка срывающимся от пересохшего горла голосом вроде как спрашиваю, но на самом деле намекаю.
— Уже прошло достаточно времени для свидания? — укладывая руки на мою талию интересуется Яровой.
— Зар, если ты интересуешься можно ли уже начать трахаться как кролики, то да.
— Ну, а почему мы тогда ещё тут стоим и болтаем?
Действительно! К машине наша безумная парочка практику бежала, чему способствовать крупные капли начинающегося дождя.
Глава 18
Захар
Промокли мы несильно, так сказать, вовремя выдвинулись домой.
Я скинул пиджак на заднее сиденье, а Веронике выдал упаковку бумажных платков, но девушка не спешила. Крупные капли неспешно стекали по её лицу, шее и терялись в ложбинке между грудей, где также бессовестно залипал мой взгляд.
Мысленно я уже слизывал с нежной кожи каждую капельку, стискивал в своих лапах Ванильку, желая испить до дна этот сладкий нектар.
— Яровой, у тебя взгляд закоренелого маньячины как минимум. Колись, что ты там творишь со мной в своих пошлых фантазиях.
С трудом отрываю взгляд с женской груди, фокусируясь на глазах. Ники смотрит на меня с моей любимой ноткой вожделения, застрявшей где-то на грани между флиртом и откровенной пошлостью, а слипшиеся от дождя ресницы придают особый эффект естественности происходящего.