Ведь не врала, зараза, оказывается. Реально её от этого штормит.
— Случайно, — нагло вру и прикусываю в этом же месте влажную кожу.
Ники выгибается, бессильно хлопает меня ладошкой по плечу и просит пощады.
Скатываюсь с неё, по пути подтаскивая к своему боку затраханное мной тельце. А ведь я предупреждал, чтобы не перегибала…
— Зар, что за радостный оскал? Чеширский кот и тот скромнее был.
— Мне нравится с тобой ссориться, — скромно подвожу итог нашей затянувшейся беседы.
— Ох, Яровой, ну ты реально попал. Ведь мы ещё мириться не пробовали.
Это она сейчас о чём?!
Вероника
Ох, карусель моя планета, остановите кто-нибудь, и я сойду на следующей.
Моя новая жизнь сродни экстремизму древнего папуаса, пытающегося своей задницей прикрыть жерло извергающегося вулкана. И тут вечный вопрос- то ли жерло велико, то ли задница мала, а ещё горячо и больно.
— Земляничка, ты хреновая подруга. Четыре дня никаких вестей, и сейчас, когда я сама тебя вызваниваю, в ответ на моё «Как дела?» твоё короткое «Хорошо»! Не буди во мне, пожалуйста, мамонта.
— Ой, ты ещё сама приди и пыточные иглы под ногти прихвати, — упираюсь всё тем единственным рогом, который мне Владимир благополучно наставил.
— Я на тебя Райданова лучше натравлю!
Легок на помине!
— Если хочешь стать той, по чьей вине его мозги оросят девственные леса на территории Ярового, то вперёд.
Машка, коза, довольно урчит в трубку.
— Ауч! Какой у тебя злой защитник!
— Он не мой, а нашего ребенка, и в тему — я вас с Сонькой ещё не простила за полную сдачу под трибунал моей тушки.
— Ники, ну ты даёшь! Ты сам-то пробовала спорить с твоим богом? У него же на лбу высечено «Придушу», а внизу подчёркнуто.