Рывок не заставил себя ждать: канаты натянулись, затрещали доски борта, судно задрожало, прыгая вперёд и преодолевая сопротивление воды, люди вокруг попадали с ног от броска. А тварь снова замедлилась, не понимая, что происходит – и почему рывок обернулся каким-то грустным дёрганьем.
- Давай! Быстрее! – первым опомнился Пузо.
Снова свободные канаты в несколько рук начали вытягивать на палубу, и восемь шаров, защёлкиваясь, достигли петель на стрелах. Фифа почувствовала неладное, дёрнулась в попытке нырнуть – и не смогла. Протяжный низкий вой, больше похожий на гул, заскользил над поверхностью воды.
- Тяни канаты! – кричал я, с каким-то остервенением перебирая руками.
- К повороту, пена пляжная! – заорал мастер Уи-ном. – Ааори, валите с палубы, улитки сраные! Живей, она сейчас новую добычу найдёт, живей!
Бойцы, успевшие вытянуть освободившиеся канаты, побежали в сторону входа в трюм. Корабль начал медленно смещаться, замедляя ход. Наконец, последний канат оказался на палубе. Оставшиеся ааори скатились по лестнице и замерли – слушая, как за бортом яростно плещется вода, которую разрезал корабль, пытаясь убраться от разъярённой фифы как можно дальше. А глубоководная тварь снова издала протяжный то ли стон, то плач.
- Да она же огромная! – чуть не плача, выдал Орун, прислонившись к стене и пытаясь отдышаться. – Хотели же найти небольшую!
- Так может… это и есть небольшая, – ответил ему Пузо.
- Плохо тут в трюме… Не видно ничего, – пробормотал Волосатый.
- Ничего-ничего, – почему-то проговорил я. – Сейчас ясно будет.
Ясно не стало. Корабль продолжал то взбираться на волны, то скатываться с них – при этом активно маневрируя. Ожидание было невыносимым. Суч и Каваль даже пытались добраться до маленьких воздуховодов – посмотреть, что происходит снаружи, но занятие оказалось бесполезным, потому что разглядеть всё равно ничего не удалось. К тому же, если перед началом нашей странной охоты я потел, то теперь меня бил озноб. Я уже хотел возмутиться тем, как долго приходится ждать, когда в трюм с криком скатился матрос:
- Ааори, готовьтесь! Сейчас на фифу выйдем!..
Я, Пузо, Суч и Толковый снова устремились наверх. Пока мы «не мешались» в трюме, кораблики пытались сбежать от разъярённой твари. Она до последнего стремилась отомстить, оглашая окрестности жалобным воем, но теперь её силы иссякли. Плавник и восемь шаров рядом с ним удалялись с мелководья. Корабли выстроились в линию и преследовали фифу. Я и пошедшие со мной бойцы, стараясь не мешаться под ногами матросов, добрались до кормы, где стоял полибол, и начали зарядку.
- Так, сухопутные! – крикнул нам Уи-ном. – Шрам! Едрить тебя тудыть!
- Да, мастер?
- Мы сблизимся с фифой и начнём разворот! – объяснил он. – Не спешите сразу стрелять. Лучше загарпунить её с первого раза, слышите? Край – со второго! Чем чаще мы к ней приближаемся, тем опаснее.
- Поняли, мастер. Постараемся! – ответил я и повернулся к бойцам. – Все всё слышали и поняли? Давай, Толковый. У тебя глаз хороший, вот тебе и целить. Пузо, Суч – на вас наведение. А я спущу тетиву.
Когда полибол был заряжен, я устроился у спускового рычага, Толковый готовился к наводке позади прибора, а Пузо и Суч взялись за рычаги станины. По своим снам я уже помнил, что морской бой – дело не быстрое. Большую часть времени приходится проводить в ожидании, когда корабль сближается с целью, дальше – быстрый выстрел, и снова – ожидание. Корабль с целью расходится, потом снова сближается. Иногда на такой манёвр уходит больше часа. Но в этот раз нас вызвали почти что в последний момент.
Не успели мы заскучать, как корабли одновременно начали разворот. Заметались по палубе моряки, подгоняемые приказами. Захлопали паруса, теряя ветер. Вид с кормы дёрнулся и начал смещаться. Несколько недолгих минут мы оглядывали море – а потом показался плавник твари. Большая фифа медленно плыла, преодолевая сопротивление воды, к спасительной кромке. Там вставали высокие острые волны. Там, за кромкой, некому было её преследовать. Там её ждало спасение или гибель, но не в плену, а на свободе. И, казалось, глубоководная тварь понимает это. Она оглашала окрестности жалобными низкими воплями, упорно стремясь сбежать. Но уже не успевала… До неё было не больше двухсот шагов.