И в этот миг он понял тайну грусти Учителя.
Это была тайна любви Учителя к нему, Иуде…
Еще тогда, с первой встречи, принял его Учитель в Свое сердце. Он говорил, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за своих друзей.
И Он в каждый миг отдавал душу Свою за Иуду.
Каждый миг предавал Его Иуда своим взором, но Он не отводил Своих глаз. Он знал, что готовит Ему Иуда.
Он мог бы уничтожить Иуду одним Своим словом или просто отойти от него. Но Он предпочитал быть преданным Своему другу, чем от него отречься: несколько часов тому назад, на вечере, Он спас ему жизнь.
И теперь, прощаясь навеки, Он назвал его другом:
«Друг, зачем ты пришел?»
И Он шел умирать за него, верный до конца Своей дружбе…
Медленно двигался Иуда…
Шум удаляющихся шагов стихал… Мелькали в кустах последние колеблющиеся отсветы фонарей.
Иуда был один в надвигающемся отовсюду мраке.
С ним больше не было Друга…
Иуда не захотел смотреть, как Его судят и мучают…
Только проходя по двору дома первосвященника, куда его вызывали, он увидел в углу двора Его одинокую, беззащитную фигуру. Он стоял вполоборота, почти спиной, и был окружен толпой бородатых евреев и римских солдат.
Так странно было видеть Его здесь.
Не было ни цветов, ни прозрачной воды голубого озера, ни маленьких, ласкающихся к Нему деток, ни благоговейно склоненных женщин, не смеющих прикоснуться к краю Его одежды, ни больных, ждущих исцеления.
Спина Его была обнажена, и длинная белая одежда, забрызганная кровью, тянулась за Ним по жидкой грязи. Его били.
Худой рыжебородый еврей, весь в черном, открывал большой беззубый рот, набирал слюну и плевал Ему в лицо, поднимая костлявую руку и ударяя с размаху по щеке. Потом что-то бормотал, кажется молился, – и потом опять плевал и бил, нудно и однообразно.
Сзади было двое. Один – молодой еврей, почти юноша, с толстыми губами, делал свое дело с наслаждением: поднимая палку, наносил удары и даже стонал от удовольствия. Другой – римлянин, большой и сильный, бил спокойно и серьезно. Казалось, он не знал, кого и за что он бьет. Для него это был только преступник, которого нужно бить.