......................................................................................................................................................................................................................
Одна ненависть в нем! Одна непримиримая страшная ненависть в нем! и больше ничего! Вот правда!
— “И в нашей деятельности была юность розовая, мечтательная, но она прошла, и не мы тому виной!” — мелькала фраза. Но он взглянул на бумагу и дал себе отдышаться. И опять склизкая и холодная мысль вошла в него и усмехнулась. Еще хотелось проверить себя.
Но не было крыльев и все упало.
Он в ужасе остановился.
— Нет! Как? что же это? Что же, наконец, правда во мне? — растерялся он. — Или ужели я все потерял? Во что же я верю?
Он бросился на койку.
— Я устал просто думать, — решил он, — нужно лечь, забыть все, уснать.
Когда лежал, сознание легче и спокойнее текло широкой и ровной рекой.
И тысячи сцен вставали теперь в голове, неслись, вырастали в целую панораму...
Вот детство... Мать... Но ему неприятно. Он жмется, убегает... Откуда это?... Зачем он вспомнил это теперь? Никита бежит к нему такой веселый и красный. Да. Это утес над Доном! Как же, он помнит: он лежит на траве, вот рвет цветы, как хорошо пахнет рожью кругом!..
Но мысль не дремлет. Она роется в нем, она копается, ищет чего-то опять беспокойна...
— С чего он стал собственно революционером? — встает теперь новый вопрос, — ведь он мог им и не быть. Да. Он мог им и не быть, и в последнюю минуту разве не он сам решил все. Не он выбрал смерть?!
Он содрогнулся.
— Впечатления детства... Нравственное чувство... — мелькает фраза защитника.
Но он встает, он протестует тогда против своего защитника на суде. Это было так возмутительно...
— Нет! Я не бессознательный мальчишка, я умею разбираться в своих чувствах! — говорит он. — Научное и строго проверенное убеждение руководило мною, господа судьи, в тех поступках, в которых я обвиняюсь. Не увлечение и не чувство...
И опять все проваливается, опять все несется...
В чем эти теории? почему они? откуда они?
Еще в гимназии он помнит, с каким наслаждением они читали.