По этой причине, утром, едва дождавшись отъезда Джастина, я снова поехала в поместье к Генриху.
Нужно было, во что бы то ни стало его переубедить. Мне было всё равно, как он распорядиться состоянием Фостеров, но принимать его я не собиралась.
Всю дорогу обдумывала каждое своё слово. Подбирала нужные слова, но оказавшись у хижины, мысли все разом покинули мою голову.
Сделав вдох-выдох, толкнула дверь вовнутрь и потеряла дар речи.
У старого шкафа, на котором находилось зеркало, стоял мой любимый.
В точности, каким я его помнила.
В белой рубашке, черных брюках. Гладко выбрит, тщательно уложенными волосами.
Призрак спустился с небес и через отражение в зеркале смотрел прямо на меня.
Ричард…
Сердце зашлось от увиденного. Как завороженная стала приближаться к нему.
Мужчина молча обернулся и продолжал жадно смотреть на меня.
Встав на цыпочки, обхватила ладонями лицо и прижалась к его губам в поцелуе.
Потеряла всякую четкость реальности. Эмоции захлестнули, раздирали на части.
Его губы…
Горячие… пленяющие мой разум.
Плавили меня. Обжигали.
Его язык уверенно врывался вглубь, скользил по-моему. Словно вовлекал в запретный, первобытный танец.
Происходящее было на грани умопомешательства. Он стал ласкать меня как одержимый. Как изголодавшийся зверь. Руша запреты, преграды. Сжигая меня до тла…
Испугавшись его напора, резко отстранилась и отступила на шаг, возвращаясь в реальность.
— Прости… мне не следовало, — произнесла едва слышно. — Прости.