Глаза наполнились слезами от стремительного оргазма. Жадно хватая ртом воздух, посмотрела в его глаза.
— Не останавливайся, — дышала ему в губы сбивчиво. — Хочу ещё… безумно.
Генрих начал двигаться во мне, а по телу, будто ток пробегал. Разряд за разрядом в миллиард вольт.
Брал меня то грубо и алчно, то нежно и трепетно. От такого контраста меня молнией прошибало. Пробивало от макушки до пяток, сводя мышцы тягучими судорогами нахлынувшего наслаждения.
— Девочка моя, — изливался в меня мужчина, вынуждая стонать в голос.
Целовал по новой, словно помечал губами. Клеймил. Пил до дна.
Его поцелуи были чистый грех. Всё происходящее было будто наваждением. Греховностью. Запретным безумием, перед которым я не могла выстоять.
Его шрам на руке как у Ричарда… как та рана, на которую лично швы накладывала. Даже сознание уже играло со мной злую шутку.
Я утопала в иллюзии. Погрязла в своём желании воскресить любимого, что зрение выдавало картинки, которые желала видеть, а не существовали в действительности.
Забыла, как дышать. Всё на свете перестало существовать, когда, коснувшись пальцем белого шрама, почувствовала его шероховатость, неровность.
Шок был ничем по сравнению с тем, что я испытала.
Мне в глаза смотрел не Генрих, а Ричард. Тот, кого я любила и оплакивала всё это время.
Эпилог
— Ричард! Ты — Ричард! Боже мой… — дрожа всем телом, прорыдала в голос.
— Да, — подтвердил он, смотря мне в лицо.
— Ты мне лгал, — крикнула громко, стараясь не лишиться рассудка… — Лгал.
— Нет, — произнёс он тихо, отводя взгляд.
— Всё ложь. Ты знал… помнил и … обманывал меня все это время, — кидала в него обвинения.
— Эмма, послушай… — посмотрев снова на меня, коснулся руки.
— Не прикасайся ко мне, Ричард. Не смей… — оттолкнув его от себя, стала поспешно натягивать на себя одежду.