Там же.
Ее Величество задумала грандиозный по идее план: устроить для раненых и увечных воинов (нижних чинов) убежище. […] 23 декабря 1906 года убежище было открыто. […] Необходимо заметить, что, составляя и утверждая план дома, Ее Величество преследовала цель, чтобы, в случае войны, Дом сохранял за собою свое назначение, мог быстро и самым дешевым образом превратиться и в лазарет, т. е. вмещать в себя, помимо 150 штатных инвалидов, еще столько же раненых. […] Кроме этого лазарета, Ее Величество соизволила устроить еще несколько лазаретов в своей общине сестер милосердия… в дворцовом госпитале, в местном военном лазарете, а также несколько частных лазаретов.
«Вы поможете в этом», — сказала Государыня.[…] Но кроме лазаретов надо скорее оборудовать три санитарных поезда. Поезд Наследника я поручу Вам. Он будет ходить на все фронты, где встретится надобность, и всегда доставлять раненых и больных в Царское Село. […]
[…] Одновременно с началом работы для лазарета было приступлено и к оборудованию поезда. По воле Ее Величества поезд должен был быть и передовым, и тыловым, т. е. исполнять сразу обе роли. Согласно выработанной Военным Советом совместно с представителем Красного Креста инструкции, поезда делились на три категории: одни брали раненых с ближайших перевязочных пунктов и перевозили их на известное расстояние; там раненые перегружались в другие поезда, которые в свою очередь передавали их на третьи.
По поводу этой инструкции Ее Величество выразилась так: «Эти заседавшие старики знают, что они не попадут в число раненых, поэтому и не подумали, каково раненому, когда его тащат сначала на носилках, затем везут на автомобиле или повозке, потом на поезде, одном, другом… Я нахожу это бесчеловечным, и наши герои, которым будет судьба попасть в мои поезда, должны всего этого избежать. Вы будете подъезжать насколько возможно ближе, как позволят условия, и старайтесь, чтобы раненые возможно меньше переносились. Я сговариваюсь теперь с Императорским Автомобильным Обществом (кажется, так его название) и Свечин (флигель-адъютант, полковник, вице-председатель Общества) должен к следующей Вашей поездке снабдить Вас автомобилями». В последнее время при поезде Наследника Цесаревича имелось 14 автомобилей (приспособленные для перевозки раненых грузовики), из них два с выработанными шофером Его Величества изменениями, дававшими возможность грузовику двигаться и без дороги, по глубокому снегу, и 1 для начальника колонны, или, как его называли, «пассажирский». По сформировании поезда я получил от графа Ростовцева все нужные указания, инструкции и удостоверение, свидетельствовавшее мои права как уполномоченного Ее Величества. Поезд состоял из: 2 вагонов, цейхгауза (вещевой и аптечно-перевязочной), 1 вагона для классных чинов (в нем же столовая и канцелярия), 1 вагона-кухни, 1 вагона-аптеки (в нем, кроме аптеки, помещалась ванна и было купе для 2 сестер милосердия) и 2 вагона для тяжело раненых с кроватями-носилками на 24 человека каждый. Для меня прицепили довольно большой вагон, в котором были сделаны некоторые переделки и приспособления, вроде платяных шкапов, письменного стола, кресла, стульев и проч. В этом же вагоне со мною были помещены священник и сестры милосердия (4 волонтерки и 2 штатные).
Священник при поезде не предусматривался по инструкции, но Ее Величество требовала, чтобы непременно при Ее поездах было по священнику, так как находила, что всегда явится много желающих исповедаться и причаститься Св. Таин и не могла допустить, чтобы умирающий от ран не был напутствуем батюшкой. И как права была Ее Величество! При каждой поездке вверенного мне поезда всегда бывало 20–30 причастников. А сколько раз поездному священнику приходилось напутствовать умирающих.
Остальные вагоны в поезде должны были, согласно инструкции, каждый раз меняться. Но после первой же поездки стало ясно, что исполнение этого требования невозможно, и наш поезд оставил в своем составе лучшие вагоны и оборудование.
Один вагон со всеми необходимыми удобствами (аптека, кресла, столы, умывальники и проч.) был подарен Первым Железнодорожным Полком и предназначался для офицеров. Все остальные вагоны: один — для легко раненых (т. е. не требовавших носилок) офицеров и классных чинов и пять вагонов для легкораненых (хотя очень и очень часто приходилось класть в них и тяжело раненых) были перекрашены, обновлены и частью переделаны по распоряжению министра путей сообщения Трепова из пассажирских вагонов III класса. Все вагоны соединялись гармоникой и были «пульмановскими», т. е. на 4 осях. Поезд был снаружи выкрашен в белый цвет, и на каждом вагоне, с каждой стороны имелось по два вензеля Наследника Цесаревича. О всех недочетах и желательных переменах на будущее время, я, по желанию Ее Величества, делал соответственные записи для личного доклада Ее Величеству.
5-го Августа 1914 года, после молебна на Николаевском вокзале, поезд Наследника Цесаревича Алексея Николаевича отправился на фронт. За два дня да моего отъезда я имел счастье иметь доклад у Ее Величества, и Государыня Императрица соизволила благословить меня золотым шейным образком с Ликом Спасителя из эмали, на обратной стороне имелась надпись: «Спаси и сохрани». Так как Ее Величество отбывала в Москву и поезд должен был отправиться в отсутствие Государыни, Ее Величество соизволила передать мне такие же образки для священника, врачей и сестер милосердия. Для команды были присланы образки серебряные. И тут Ее Величество подумала о нас, меньшой братии.
В день отправления поезда из Варшавы в Сольдау, я получил телеграмму от Ее Величества: «У меня все готово. Приезжайте».
Поезд Наследника Цесаревича прибыл в самое необходимое время, сразу же мы вынуждены были вывезти вместо положенного числа раненых (около 500) количество почти в три раза большее (более 1200). Мы должны были найти добавочное количество вагонов, сами составить больший по своему составу поезд (83 вагона). 2 паровоза подталкивали поезд сзади, один меньший тащил его вперед. На станции почти никого не было, видимо, все разбежались, паника была невозможная. В дороге наш поезд был основательно обстрелян немецкими аэропланами, но безуспешно. Вследствие описанных обстоятельств, команда поезда была напрактикована так, как другая после нескольких месяцев работы. Следует отметить особую выдержку врачей поезда, в особенности старшего врача Брошниовского, которая принесла в этот день всем и делу большую пользу. Команда поезда Наследника за все время своей службы была безукоризненна в смысле работы. Объясняю себе это явление желанием команды угодить Царице и Наследнику.
Простота обращения Государыни, Великих Княжон и Наследника Цесаревича, находивших всегда что сказать каждому при входе в вагон, материнская заботливость Ея Величества о раненых, больных и команде, щедрые денежные пособия Наследника Цесаревича делали то, что санитары и вся команда старались быть достойными такого к ним отношения и держать высоко свое знамя.
Наш поезд пробежал, в общем, 197 000 верст и перевез 28 000 раненых. При отправлении поезда с места погрузки я должен был сообщать Ее Величеству по телеграфу, сколько всего раненых, сколько офицеров, тяжело раненых и сколько пленных. Из Луги или Тосно или Дна (в зависимости от того, по какому пути мы шли) сообщали Ее Величеству по телефону о нашем проезде, а по прибытии к императорскому павильону в Царском Селе дежурный офицер железнодорожного полка доносил во дворец. Если поезд приходил утром и днем, через ½ часа по нашем приезде прибывала Государыня с двумя старшими дочерьми; до поездок в Ставку Наследник Цесаревич приезжал почти каждый раз, как Шеф поезда. С 1916 года наш поезд не всегда удостаивался этих встреч. Они были в зависимости от того, откуда приходил поезд и имел ли он только раненых или же и больных. Вызвано это было тем, что какой-то поезд завез однажды больных, хотя и в скрытой форме не то сыпным тифом, не то дифтерией.
Обыкновенно Ее Величество входила в ближайший от паровоза вагон и проходила из вагона в вагон весь поезд, милостиво останавливаясь почти у каждого раненого. Каждому говорила она ласковое или утешительное слово. Такой обход поезда занимал около часа времени. В это время начальники лазаретов и врачи производили распределение раненых; те, которые уже удостоились посещения Ее Величеством, приступали к одеванию, после чего их выносили из вагонов, для передачи в лазареты. Ее Величество, Великие Княжны Ольга и Татьяна бывали в самых скромных платьях сестер милосердия, а Наследник Цесаревич в солдатской шинели и фуражке с солдатской кокардой.
Как я говорил уже, поезд Наследника Цесаревича, а также два поезда Ее Величества содержались на собственные средства Ее Величества, по воле Ее Величества в них было увеличено число сестер милосердия до восьми, вместо 4-х. Ее Величество было благоугодно принять на себя следующие расходы: суточные священнику — 5 рублей (начальники поездов или уполномоченные, кажется, все отказались от суточных денег, но им полагалось по 10 рублей в сутки), стол персонала (уполномоченный, священник, три врача и 8 сестер) по расчету одного рубля на персону в день довольствия, белье, медикаменты и перевязочный материал для раненых.
Вменялось в обязанность всех принятых раненых переодевать в чистое белье. На каждую рубашку был наколот образок — благословение Государыни. Образки были: Нерукотворный Образ Спасителя, Пресвятыя Богородицы или кого-либо из особо чтимых святых. […] В своих поездах Ее Величество заботливо предусматривала также следующее: раненый мог умереть в дороге, не попав в Царское Село. Чтобы каждый раненый мог изъявить свою волю или обратиться с необходимою просьбою, были заведены специальный блокноты с вопросами. Сестра милосердия должна была опросить каждого раненого, в какой части он служит, из какой губернии, уезда, волости и деревни он родом, каково его семейное положение, а также записать, в чем заключается его просьба. Такие заполненные листки передавались мне. Я должен был рассматривать их, причем листки раненых, требующих немедленной помощи, я представлял Ее Величеству, а менее срочные — в канцелярию Ее Величества, графу Ростовцеву. Обыкновенно в листках заключались просьбы не оставить семью, в случае смерти, уплатить долг и т. п. Но бывали и весьма срочные ходатайства, так, например, один тяжело раненый полковник просил Ее Величество, чтобы ему узаконили (удочерили) внебрачную дочь. Просьба его была уважена в кратчайший срок, и это так благотворно повлияло на почти умиравшего офицера, что он быстро стал поправляться и затем уехал обратно на фронт.
После обхода поезда Ее Величество обыкновенно присутствовала при погрузке раненых в автомобили. Нельзя было не заметить, как страдала Государыня, слыша при этом стоны раненых или видя, что неловко или неумело устанавливали носилки в автомобиль. С течением времени царскосельские санитары приобрели, конечно, должный навык.
Кроме 3-х поездов Ее Величества стали появляться поезда именные. Были поезда… имени Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, Киевских жел. дор. и его же имени, Кавказский. […] Наш поезд, вмещавший 500–600 человек, мог прокормить это количество людей, не прибегая к пополнениям запасов, самое большее 2–2 ½ суток. И то это удавалось исключительно благодаря находившемуся при вверенном мне поезде вагону-леднику. […]
Как-то везли мы несколько раненых пруссаков, по дороге один из них умер. Перед приходом поезда в Царское Село меня вызывают в вагон, где находился умерший. Раненый немец передает мне кошелек с несколькими марками и пфеннигами и бумажку, написанную каракулем. В этой бумажке было сказано, что Ганс такой-то, такого-то полка, Петер такой-то — словом, все везомые пленные постановили ввиду неизвестности, где проживают родственники покойного их товарища, передать всю сумму с кошельком в Русский Красный Крест с просьбой передать Наследнику их благодарность за попечение и уход за ранеными. И бумагу, и кошелек я передал Ее Величеству. Ее Величество не захотела взять ни того, ни другого и повелела мне хранить до поры, до времени, а после войны сдать обе вещи в музей. «Ведь и тут найдут причину, чтобы наговорить на Нас», — сказала в заключение Государыня. […]
ebooksa