Ия налила ей холодной воды из чайника. Выхватив дрожащими руками чашку, Даша опустошила её в три глотка. Потом села и неожиданно спокойным голосом произнесла:
– Потом, когда Миша умер, я попросила Айгуль избавиться от аиста. Адвокат так посоветовал.
На следующий день Надя заявилась в морг в обеденный перерыв с благодарственным тортом.
После второго кусочка (эх, после такого дела можно!) она с грустью сказала:
– Всё-таки жаль, что убийца не упырь!
– Ты что, – поинтересовалась Ия, – поверила Орешкину, что он принёс аиста матери Айгуль, чтобы мальчик в него играл или для красоты?
– Врёт Орешкин, чувствую, что изворачивается, – горячо ответила Надя.
– Да, он решил сотворить легенду про упыря, а орудие преступления держать не у себя, но в доступном месте.
– Точно, но мы ничего не докажем.
– Зато мы будем знать, что под маской таинственного кровопийцы всегда скрывается какой-нибудь …Ну, в общем, ты понимаешь, – улыбнулась Ия.
Евгений Пичугин.
Агашкин жених
Поднос упал со стола. Упал вместе со стоящими на нём чашками, блюдцами и другими фарфоровыми предметами. Нестройный грохот бьющейся посуды сменился тишиной.
Молодой человек стоял над осколками. Целой оставалась только фигурка девушки в цветном платье с золотой росписью, которая, видимо, украшала одну из деталей сервиза. Он поднял её с пола и посмотрел на стоящих в комнате людей.
– Иван Никитич, господа, извините…
Текстильный фабрикант Зимин смотрел на своего воспитанника, который так неловко снёс со стола поднос. Сервиз только что подарил ему фарфоровый заводчик Кузнецов, приехавший в гости вместе со своей дочерью.
– Ну вот, собственно, и он, Никита Никитич, прошу любить и жаловать. Прости, Терентий Яковлевич, за разгром этот, но видишь, как у молодёжи – степенно ходить не могут, всё бегом.
Терентий Яковлевич молча кивнул.
– Мария Терентьевна, – продолжил Зимин, указывая на стоящую рядом с отцом девушку.
Та с интересом смотрела на покрасневшего Никиту. Роста она была высокого, статная фигура и чёрные волосы, выбивающиеся из модной причёски, выдавали отцовскую породу.