Анна прервала его, жалуясь на то, что её в Книшин, к телу брата не допустили, когда его в Тыкоцын должны были привести.
Сененьский сложил это на эпидемию, на панику, какая в первое время после смерти Августа царила, и начался более доверительный разговор, в котором Анна всё, в чём однажды уже сенаторов упрекала, старалась подтвердить, особенно, что касается завещания брата.
А оттого, что имела верную копию того завещания, отданного ей братом в Варшаве, предложила, чтобы она была зачитана.
Сененьский и Слупецкий этому не сопротивлялись и ксендз-епископ хелмский сел для зачитывания завещания.
Однако, едва он его начал, когда капеллан-епископ Рушчик постучал в дверь, хотя рады никому не вольно было прерывать.
По лицу его, когда он вошёл, догадался значительно уже и без того подавленный ксендз Старожебский, что принёс он что-то недоброе.
Шептал ему что-то на ухо. Любопытные послы ждали, принцесса тоже, когда смешавшийся ксендз-епископ сказал:
– Гасталди прибыл сюда в Ломжу!
Таким образом, не было уже ни времени читать далее завещание, ни беседовать с принцессой. Слупецкий схватился за колпак и начал кричать, что его отсюда надо сию минуту убрать.
– Всё же не забывайте, – сказала ему Анна, – что он посол императора, которого раздражать не пристало. Падёт это на панов сенаторов, не на меня.
Епископ несмело выразил совет, чтобы принцесса немедленно дала Гасталди ответ на его письма и сама его выпроводила.
Послы на это согласились.
Принцесса их прервала.
– Гасталди является императорским послом, это правда, но скрывался на дворе отца моего и в некоторой степени поляком от этого считается, поэтому пребывание в стране ему запретить нельзя.
– Местным через это не стал, – ответил Слупецкий, – хотя бы на нашем дворе очень долго хлеб ел; а в такое время мы чужеземцев у себя терпеть не можем.
Начались тогда споры, как выпроводить Гасталди, о чём говорить с ним, как избавиться от него, в которые принцесса, почти не мешаясь, то только себе подмечала, чтобы от неё никакого оскорбления цезарскому послу не было.
– А что вы, господа, будете делать, – докончила она, прощаясь с ними, – то пусть падёт на вашу ответственность.
Затем Слупецкий и Сененьский немедленно двинулись искать Гасталди, забыв остальное.
Когда уже ксендз-епископ хелмский удалялся вместе с ними, так как хотели, чтобы он был при них, Анна шепнула ему, что желает знать, как закончится дело с Гасталди.
Двум панам послам, судя о принцессе, легко потом было объявить, что, хотя прибыли, чтобы Анне в её положении урезать свободу и сделать неприятность, в итоге сами не знали, что дальше предпринять, и, ничего не получив, думали о возвращении.