Я обнял ее за талию и прижал к себе.
– Вот теперь у нас пойдет веселье хоть куда.
Райли вздохнула и повернула голову, прильнув щекой к моей груди. Мы покачивались, медленно обходя танцпол. Песня закончилась, началась другая, однако ни я, ни Райли не сделали попытки вернуться за стол. У меня не было желания вообще ее отпускать. Обнимать Райли было удивительно приятно.
Я несколько лет страшился возвращения домой, а этого дня в особенности, но вот все позади, и благодаря Райли у меня не так уж мрачно на душе. Сама того не подозревая, Райли оказала мне огромную услугу, и я чувствовал, что должен объясниться. Когда закончился второй медляк и зазвучала веселая песня, я взял Райли за руку и увел из зала.
Когда я отлучался в мужской туалет, то заметил, как официант незаметно юркнул за тяжелую портьеру и скрылся за узкой дверью. Вышли мы одновременно – я из туалета, а он из своей таинственной двери; от него пахло табаком, а я успел заметить балкончик с видом на замерзшее озеро.
– Куда мы идем?
– Это тайна.
Я огляделся, не видит ли кто, и отодвинул портьеру.
– После вас.
Райли засмеялась:
– Ого! Откуда ты знаешь про эту дверь?
– У меня везде свои люди.
Ночь была ясной и непривычно теплой для севера штата Нью-Йорк – целых семь градусов. Райли подошла к перилам, оглядела озеро и глубоко вздохнула, прикрыв глаза:
– Мне не хватает воздуха родных мест.
Мне не хватало запаха ее духов, которыми я не мог надышаться во время танца, но я промолчал. Сняв смокинг, я подошел сзади и закутал в него Райли.
– Спасибо.
Я растирал ее руки и плечи через пиджак.
– Нет, это тебе спасибо за то, что приехала со мной. Без тебя я бы сюда не сунулся, а мне в самом деле требовалось тут побывать.
Она обернулась и взглянула на меня. Я не отступил, и Райли оказалась зажатой между мной и перилами.
– Я рада, что приехала. Я очень веселилась, Кеннеди, и мама у тебя классная.