Стражи Ирия

– Нет, ночью не полезем. Дождемся рассвета.

Владик шумно выдохнул. Он дико боялся мертвецов при свете дня, но в ночной тьме боялся их в сто раз сильнее.

– Но как мы сумеем пробиться сквозь такую толпу мертвецов? – спросил он.

– Придумаем что-нибудь, не парься, – посоветовал Цент. – Лучше постарайся поспать. Тебе ведь известно, что утро вечера мудренее.

Осчастливив слугу народной мудростью, Цент рухнул на гудрон, свернулся калачиком и вновь захрапел. Ни холод ночи, ни замогильный вой чудовищ, не мешали ему. А вот несчастный Владик до самого рассвета не сомкнул глаз. Ему все время чудилось, что из темноты к нему подбирается какое-то немыслимое злобное существо, тянет когтистые руки, жаждет схватить и утащить во мрак. Вой мертвецов, монотонный, жуткий, шурупом вкручивался в мозг. Владик возжелал оглохнуть, лишь бы больше не слышать его.

Рассвет Владик встретил со слезами радости на лице. Как только небо на востоке осветилось зарей, зомби прекратили тянуть свою кошмарную песню, и на мертвый мир пала долгожданная тишина. Впрочем, радоваться пока было нечему. Наступивший день не сулил ничего хорошего. Они все так же сидели на крыше, и Владик не видел ни единой возможности покинуть ее.

Часа через два после рассвета изволил пробудиться князь. Сладко потягиваясь, он прошелся по крыше, изучил оперативную обстановку вокруг дома, и тут же грянул гениальной идеей.

– Нужно перебраться в нижнюю квартиру, – сказал он. – Можно вон там, через балкон.

– Я не смогу! – быстро выпалил Владик, который был уверен, что именно его жестокосердный князь заставит осуществлять этот дерзновенный замысел. И не то чтобы задумка Цента была неосуществима, вполне возможно, что человек с подходящей подготовкой и надлежащей физической формой сумел бы сделать это. Но про себя Владик знал точно – он явно не тот человек. Он неминуемо сорвется и упадет на землю. Если ему крупно повезет, то разобьется насмерть сразу, если же удача отвернется от него, придется быть съеденным заживо. А это, как подсказывала Владику интуиция, будет чертовски больно.

– Очкарик, что за разговор? – рассердился на него князь. – Я что, зря вчера остался без ужина? Быть съеденным ты не хочешь, заниматься самоубийственным альпинизмом не желаешь. К твоему сведению – меня уже порядком утомили твои капризы. Дождешься, возьмусь за ремень. Перетяну им твою ногу выше бедра, все, что ниже, обглодаю, остальное оставлю про запас.

– Но это невозможно! – слезоточа, заверил Владик. – Там даже держаться не за что.

– Значит, проявим смекалку. Свяжем веревку из одежды. Из твоей. Мне, потому что, заголяться не солидно. Все же князь благородный, а не землекоп отстойный.

– А если веревка порвется? – пискнул программист.

– Очкарик, не печаль меня! – рыкнул самодержец. – Ты что же, предлагаешь на этой крыше остаток жизни провести? Ну, тебе-то хорошо, ты быстро отмучаешься. Съем я тебя не сегодня – завтра. А мне, значит, лютой смертью погибать? Хватит плакать. Раздевайся. Будем веревку вязать. И молись, чтобы тряпья хватило. В противном случае, придется использовать твою кожу.

Напрасно Владик надеялся, что удастся сохранить хотя бы штаны. Чудо, что трусы остались при нем, хотя Цент и к ним присматривался с немалым интересом. Веревку вязал сам князь, не доверив это ответственное дело криворукому слуге. Та получилась вроде бы и прочной, но слишком короткой.

– Что поделать? – пожал плечами Цент, стаскивая с себя куртку. – На что только ни пойдешь ради выживания.

В итоге и князь, и слуга остались в одних трусах и ботинках, а веревка достигла необходимой длины. Цент привязал один ее конец к перилам, уперся в них ногой, подергал, пробуя на прочность. И веревка и узел держали. Вроде бы.

Сбросив веревку вниз, Цент сделал Владику приглашающий жест.

– Женщины, дети и программисты идут первыми, – сказал он. – Смелее, костлявый. Я вчера ужин пропустил, не хочу еще и завтрак прогулять.

Владик ждал, что едва повиснув на веревке, он тут же упадет вниз, но натренированное землеройными работами тело приятно удивило его. Руки держали надежно. Оставался вопрос – выдержит ли веревка.