– Бить тебя надо было, вот оно что, – гнул свое князь. – Бить часто, долго, каждый день и крепкой палкой. Глядишь, после года-другого интенсивных побоев ты бы превратился в человека. А я тебя запустил. Ну, ничего, как запустил, так и наверстаю. Года-другого у меня нет, поэтому буду тебя воспитывать по ускоренной программе: привяжу к дереву, возьму дубину, и буду бить до тех пор, пока не перевоспитаю. Или пока не убью – этот исход меня тоже устроит.
– Я больше не буду! – рыдал Владик.
– Уж в этом-то можешь не сомневаться, – заверил его князь. – Я об этом позабочусь. Готовься, очкарик, скоро ты станешь совсем другим человеком. Ты себя буквально не узнаешь под слоем гематом, ушибов, ссадин и прочих увечий. Подойдешь к зеркалу, глянешь в него, и ахнешь. Еще и удивишься – а кто это там такой, до полусмерти избитый? Вот ведь ему не повезло в жизни.
Они выбежали на трассу и помчались по асфальту. Через несколько секунд на дорогу вывалилась толпа мертвецов. Цент оглянулся, и выяснил, что зомби и не думают прекращать преследование. Напротив, они полны решимости не упустить добычу из своих лап.
– Очкарик, час пробил, – прохрипел Цент, обращаясь к слуге.
– Что? – не понял тот.
– Пришло время совершить мужской поступок.
– Какой?
– Акт самопожертвования. Двоим нам от них не сбежать. Кому-то одному придется остаться и прикрыть отступление. Я думаю, что этим кем-то будешь ты.
Владик в один миг понял кошмарный замысел Цента. Тот хотел пожертвовать своим спутником с целью личного спасения. Подобное намерение ничуть не удивило Владика, оно было вполне в духе изверга из девяностых.
– Прыщавый, давай уже, не томи! – нетерпеливо требовал князь. – У меня силы не бесконечные.
– Я не хочу умирать! – сквозь льющиеся по щекам слезы, прокричал Владик, и мертвецы, преследующие двух людей, вторили ему кошмарным хоровым ревом.
– Будь мужиком! – потребовал Цент.
Владик так и не смог взять в толк, каким образом бытие мужиком связано с готовностью к суициду.
– Вспомни героев прошлого! – гнул свое жестокий князь. – Они, не раздумывая, жертвовали собой во имя великих целей. Спасение любимого князя разве не есть великая цель? Разве не для этого живет любой землекоп?
– Я программист! – дерзко выкрикнул Владик.
– В этом и состоит твоя главная проблема. Даже продолжительная трудотерапия не сумела вытравить из тебя программиста. Землекоп послушен, покорен, исполняет любой приказ князя, а программист эгоист и смутьян. Каким же негодяем нужно быть, чтобы желать себе спасения в тот момент, когда жизнь любимого князя находится под угрозой? Стыдись, Владик, такие поступки не красят человека.
Оглянувшись, Цент обнаружил, что мертвецы уверенно держат дистанцию. Отставать зомби и не думали, поскольку не ведали усталости, и могли бежать за добычей сутки напролет. Чего нельзя было сказать о самой добыче. Ту пока спасала неплохая физическая форма, которую князь нажил лежа под штангой, а его слуга в поле с лопатой. Но долго ли они смогут держать взятый темп?
– Владик, прекрати капризничать, и немедленно пожертвуй собой! – потребовал Цент. – Что ты как маленький? Почему мне тебя уговаривать приходится? Давай! Не бойся, все произойдет быстро. Гляди, какая их толпа. Ты даже ничего почувствовать не успеешь – в один миг на куски разорвут.
Несчастный программист не знал, что хуже – монстры позади него, или чудовище рядом с ним.