Стражи Ирия

– Нынче тяжелые времена, времена потерь и лишений. Все потеряли кого-то. О том, чего лишился я, и рассказывать не буду, ибо тут у любого сердце разорвется. Прыщавый Владик тоже понес тяжелейшую утрату невосполнимого типа – зомби съели его невесту Маринку.

– Мне так жаль, что это случилось, – всхлипывая, посочувствовала Владику Инга. – Прими мои глубочайшие соболезнования.

– Да, да, спасибо, – пробормотал Владик, который хоть и любил Маринку (или думал, что любит), но за два прошедших с ее смерти года успел успешно свыкнуться с понесенной утратой и не испытывал в связи с ней особых душевных страданий.

– Действительно, соболезнования тут будут нелишними, – кивнул головой Цент, – ибо Владик до сих пор тяжело переживает это страшное горе. Он все еще любит свою покойную невесту, так сильно любит, что добровольно принял обет безбрачия и публично отрекся от секса, лишь бы хранить ей верность до гробовой доски. Неоднократно требовал, чтобы его кастрировали, дабы случайно не изменить любимой, насилу отговорили от акта членовредительства. А однажды, представляешь, он в доме заперся, и не откликался. Мы за него, понятное дело, испугались, сломали дверь. Глядим, а он сидит на полу голый, в одной руке нож, в другой фотография Маринки. А в глазах такая решимость убить в себе мужское начало, что даже мне, человеку бывалому, стало не по себе. Спасли его тогда, конечно, но вот надолго ли? Он ведь в любой момент может сорваться и опять попытаться совершить акт стерилизации.

– Надо же! – изумилась Инга. – Я и не знала, что любовь может быть настолько сильной. Терять близких людей тяжело, но отказ от секса и требование кастрации…. Не перебор ли это?

– Я тоже так считаю, – вздохнул Цент. – Однако Владик непоколебим в своем решении провести остаток жизни вдали от плотских утех, но лишь отдавшись помыслам о высоком, добром, вечном. Кто мы, чтобы осуждать его за это? Он сам сделал свой выбор, и мы должны его уважать, сколь бы странным он нам ни казался.

– Да, пожалуй, ты прав, – согласилась Инга, и, обратившись к Владику, сказала. – Извини, что я назвала твое решение перебором, ведь оно было продиктовано большой и чистой любовью.

– Ничего страшного, – пробормотал Владик, которому хотелось разрыдаться, но не от тоски по давно погибшей и порядком забытой невесте, а из-за того, что Цент легко и непринужденно опорочил его доброе имя в глазах новой возлюбленной. Приписал ему какой-то обет безбрачия, оклеветал желанием кастрации, и вообще выставил каким-то неадекватным типом, от которого лучше всего держаться на расстоянии.

– Ну, ладно, бог с ним, с Владиком, – сменил тему Цент. – Лучше расскажи о своей общине.

– Что рассказывать? – пожала плечами Инга. – Община как община. Сейчас таких немало. Ну, то есть, наша община довольно многочисленная, обычно люди собираются в небольшие группы, человек по десять-пятнадцать. Так прокормиться легче. Нам с этим поначалу непросто пришлось, но потом освоились, стали сажать огороды, завели кур.

– Ну, насколько я понимаю, ничем хорошим это не кончилось, – подсказал Цент.

– В этом нет нашей вины. Это все из-за тумана.

– Из-за чего? – удивился князь.

– Из-за тумана. Знаю, вы мне, скорее всего, не поверите, я бы и сама в такие байки не поверила. К зомби все уже как-то привыкли, а вот к какой-то иной чертовщине относятся скептически. А тут натуральная чертовщина.

Владик, слушая девушку, вспотел и затрясся. Уж он-то верил в чертовщину, благо повидал ее на своем веку досыта. И из опыта общения с чертовщиной усвоил одно – что от нее следует держаться как можно дальше.

– Объясни все обстоятельно, – попросил Цент. – А мы уж сами решим, верить тебе или нет.

– Ну, это началось где-то с месяц назад, – заговорила Инга. – Понимаете, наша община, она расположена в сухом месте, болот, озер или иных водоемов поблизости нет, а тут вдруг, ни с того ни сего, каждую ночь стал приходить туман. Вначале он был жиденький, и не сплошной, какими-то рваными клоками, но с каждой ночью он будто бы креп, набирался сил, становился гуще и плотнее. Пока не стал окутывать нашу крепость полностью, сплошной белой стеной.

Слева от себя Цент услышал лязг зубовный, и понял, что это верный слуга излишне эмоционально отреагировал на рассказ Инги. Впрочем, даже самому князю, человеку достаточно отважному, стало не по себе. С чертовщиной в виде белого тумана он прежде не сталкивался, а тут еще интуиция взяла слово, и подсказала, что дело тут нечисто. В том смысле, что нечистая сила замешана в этом туманном деле.

– Мы, конечно, тревожились из-за тумана, – продолжила рассказ Инга, – но поскольку он нас никак не беспокоил, относились к нему без опаски. До тех пор, пока однажды утром не вышли за ворота, и не обнаружили, что весь урожай в теплицах погиб. Мы, разумеется, никак не связали это с туманом, решили, что причина в чем-то другом. Пока выясняли ее, случился мор птицы, и все наши куры погибли в одну ночь. А затем….

Слева несся уже настоящий зубовный грохот. Жуткая история повергла робкого программиста в состояние дикой паники.