Видя сильное утомление на лице матери, я уже не отвечал, не желая продолжать разговора. Светохна, казалось, собиралась ответить. Она обратилась ко мне только с вопросами: «Где жил Каллимах?», «Вместе ли с королевичами?» и «Когда бывал дома?»
Я отвечал двусмысленно, что дома его всегда было трудно застать, потому что больше он просиживал в замке при короле, а когда возвращался, тогда его всегда ждало множество людей и всегда окружала толпа.
Она сделала гримасу на это. Свидание всё-таки закончилось, но объявлением, что Светохна хотела снять себе тут дом и на какое-то время остаться в Кракове. Мне легко было догадаться, что делала она это ради Каллимаха, который гостье, должно быть, был не очень рад.
Все уже знали о его новых романах в городе, потому что без этих он жить не мог, утверждая, что поэта могла вдохновить только женщина.
Вечером по поручению короля я должен был идти к итальянцу; я застал его с другом Бонфили, но пасмурным и печальным.
Он не заметил меня, когда я входил, а, увидев потом, не обращая внимания, закончил начатый рассказ приятелю.
— Чёрт возьми! Бабу мне сюда лихо принесло! Она ужасно постарела и стала смешной, желая прикинуться скромной девочкой. Естественно, её любовь настолько возросла, насколько моя остыла. Не могу от неё избавиться, а жизнь мне отравляет!
Он зачитал острый вирш Ювенала, добавил другой, Горация, и только тогда повернулся ко мне.
И, словно что-то припомнил, спросил:
—
— Больше она меня, чем я её, — сказал я холодно. — Я никогда не видел её тут в Кракове.
— Это правда? Говорит, что она родственница Тенчинских.
— И должна ею быть, — ответил я, — но у нас все, кто является шляхтой, друг с другом связаны.
На этом разговор окончился.
Прибытие Светохны в Краков имело гораздо большее влияние на судьбу Каллимаха, чем он и кто-либо мог предвидеть.
В последующие дни я видел его обеспокоенным и постоянно отправляющим послов Светохны под разными предлогами с тем, что показаться не мог. Окончилось это, по-видимому, трагично, так как Светохна проведала о той, кто забрала сердце её итальянца.
Как они с ним поговорили, не знаю, должно быть, дошли до серьёзного столкновения, потому что от матери я узнал, что Светохна объявила войну Каллимаху.
Потом я нашёл её надувшейся у Навойовой. Увидев меня, она с акцентом сказала:
— Что же там на дворе слышно? Говорят, что Каллимах женится! Поздравляю ту, которая его возьмёт себе. Дьяволы они, эти шуты итальянцы, соблазнить и обмануть женщину, подольститься — для них ничто. То же самое ждёт и нашего короля, которого он предаст. Итальянцы славятся тем, что хитрецы… и бессовестные лгуны.
Я не мог сдержаться от того, чтобы не напомнить ей, что она недавно превозносила Каллимаха до небес.