— Конечно.
— Так Контора вышла на него?
— Через Марка. Не знаю, как он спалился. Но вы же понимаете, что речь идёт лишь об одном из аватаров Голема.
Я киваю.
— Само собой. За встречу?
— За встречу.
Мы чокаемся и опрокидываем виски. В пищеводе становится горячо, но это ощущение быстро проходит.
Приступаем к еде.
— В древности, — говорит Марк, — корова, чьё мясо мы сейчас поглощаем, ассоциировалась с женщиной-божеством.
— Неужели? И в чём заключалась её божественность?
— В возможности деторождения. Когда-то первоисточником всего живого считалась бездна. Ну, а женщина сравнивалась с ней.
— Я не силён в религии.
— Атеист?
— Скорее, масон.
— Серьёзно? Верите в Великого Архитектора?
— Допускаю его существование.
Марк усмехается.
— Значит, сравниваете акт творения с возведением здания. Раньше, на заре времён, люди мыслили иначе.
— Я знаю, что создание мира иногда представляли как вселенские роды.
— Вот именно, — кивает Марк. — Но знаете, что особенно интересно? Неотъемлемой частью матери-бездны является темнота, — проводник отодвигает пустую тарелку и принимается за салат. — По сути, это Хаос, из которого выходит упорядоченная вселенная.