Алеф

— Нет, что ты. Кстати, я проверял мух сканером — они абсолютно безвредны.

— Дело не в этом. Естественно, вредоносные программы не попали бы в особняк.

— Я понимаю: мухи неприятны тебе эстетически.

— Они вызывают омерзение!

— Знаешь, что на самом деле восхищает меня в нарисованном пейзаже?

— Ну? — нехотя произносит Олег.

— Город.

— Почему?

— Он останется точно таким, как сейчас: величественной, нерушимой каменной глыбой, навсегда впаянной в землю. Он не отдаст мухам ни миллиметра свои владений, не уступит им ни пяди того, что принадлежит ему. Просто будет взирать на их опьянённые гниющей пищей полчища, а когда еда кончится, и мухи поглотят друг друга, город стряхнёт их ссохшиеся, скрюченные в голодной агонии трупы и оставит рассыпаться на палящем, безудержном солнце.

Олег выдавливает кривую усмешку.

— Увы, — говорит он, — вечно только то, что мертво. Но вечность сама по себе — ещё не повод для восторгов.

— Согласен.

Ужин подходит к концу, и Фёдор с Валентиной уносят пустые тарелки. Я прошу подать кофе в мой кабинет, и мы с Олегом направляемся туда. Хочется немного расслабиться и просто насладиться покоем. Я рад, что Олег поселился у меня: в последние дни одиночество стало действовать на меня гнетуще.

Мы садимся в кресла, и я открываю хумидор из красного дерева, стоящий на журнальном столике.

— Откуда? — спрашивает Олег, беря предложенную сигару.

— Гавана.

Он обрезает кончик золотой гильотиной и прикуривает от лучины — всё, как положено. Я наблюдаю за ним.

В воздух поднимается несколько колец дыма.

— Ну, как? — спрашиваю я.

— Отлично! — кивает Олег. — Кстати, что слышно насчёт заводов? Нас закроют?