— Надеюсь, вы его найдёте. Не хотелось бы искать нового управляющего, тем более, в другую страну.
— Скорее всего, пропавший не вылетал из Киберграда, — говорит вдруг Лемарский.
— Куда же он делся?
— Повторяю: это нам и предстоит узнать.
— Ну, да. Вы правы. А что вы хотите от меня?
— Расскажите, как познакомились с Августом Шпигелем, — старший лейтенант достаёт из кармана пальто потёртый коричневый блокнот.
— Господин Лемарский, — говорю я, — зачем стоять в прихожей? Давайте пройдём в гостиную. Фёдор, возьми у старшего лейтенанта пальто и принеси нам… Чего бы вы хотели?
— Кофе, — отвечает полицейский. — Чёрный с сахаром. Две ложечки.
Фёдор кивает, забирает у него пальто и вешает на вешалку возле двери, а затем отправляется на кухню.
Я же веду легавого в гостиную. Он шагает слегка вразвалку, на ходу осматриваясь.
— У вас большой дом, господин Кармин.
— Дела идут успешно.
— Да? Кажется, я слышал, некоторые страны ввели эмбарго на торговлю младенцами.
— Это нам не слишком повредит. Напротив, создаст дефицит, и мы сможем повысить цены.
— А если ваш бизнес совсем запретят?
— Ну, тогда и начнём беспокоиться. Прошу, — я указываю на большой удобный диван. — Вы курите?
— Курю, — отвечает Лемарский, пытаясь расположиться на диване сообразно цели своего визита. Поза, сочетающая достоинство, непринуждённость и строгость закона ему не удаётся, так что он довольствуется тем, что принимает строгий вид.
— Прошу вас не стесняться, — говорю я, придвигая к нему малахитовую пепельницу в виде свернувшейся змеи. — У вас есть зажигалка или попросить Фёдора принести?
— Есть, — кивает Лемарский, доставая из кармана пачку сигарет.
Он прикуривает от дешёвой пьезы и после нескольких торопливых затяжек кладёт сигарету на край пепельницы.