– При всем уважении, Роза Леопольдовна, – улыбнулся Вульф, – даже испытывая горячую любовь к вам, не способен выполнить вашу просьбу. Вы уже не первой молодости, окажетесь жесткой, а у меня не рот, а Санкт-Петербург – весь в мостах, боюсь поломать какое-нибудь из творений гениального стоматолога Аркадия Залмановича Темкина.
– Вот шутите, а у меня горе, – простонала Краузе, – кулебяка превратилась в уголь! Почему таймер с большим опозданием сработал?
– Подождите, – осенило меня. – У Кисы рассыпалась поделка из-за того, что ее рано вынули. У Розы Леопольдовны сгорела кулебяка, потому что сигнал прозвучал поздно. На самом деле все трезвонило вовремя. Просто первый звонок сообщил о готовности пирога, а второй относился к поделке. Мы сами виноваты!
Макс потер руки.
– Кто виноват? Что делать? Вот они – любимые вопросы русской интеллигенции, ответы на которые до сих пор не найдены. Зато у нас все ясно! Лампа печет Крыса, Роза Леопольдовна готовит одежду, Киса расчесывает парик. А я пошел пить чай с бутербродами!
– Несите форму, – скомандовала я.
Девочка помчалась в свою комнату.
– Интерактивная смола отвратительно пахнет, когда готовится, – прошептала Краузе. – Лампа, соленое тесто лучше сушить, а не печь.
– Вот, – объявила Кисонька, возвращаясь, – сюда мы смолу заливали.
– Размер большой, – оценила я жестяную форму, – до утра не высохнет, лучше поставим в духовку.
И закипела работа. Я попыталась замесить тесто и поняла, что не способна даже на такую простую работу. Ногти не давали ничего сделать. Краузе пришлось трудиться одной. Сначала испеклась правая сторона Крыса, потом левая. Их следовало склеить! На нашу радость, дома нашелся тюбик под названием «Со мной живешь – ничего не оторвешь». Возились мы до глубокой ночи, и вот он, Крыс, во всей своей красе, наряжен в костюм, обут в сапожки, на голове шикарный парик. Мордочку Киса раскрасила.
Поспать нам удалось пару часов, утром все вскочили по будильнику, посмотрели на творение наших рук.
– Он лучше всех! – ликовала Краузе. – Надо только очень аккуратно поделку везти. Машину тряхнет на яме – и упс! Упадет Крысуля, разобьется.
– Не переживу такой ужас, – прошептала Киса. – Лампа, пожалуйста, возьми его, держи в руках. Макс сядет за руль. Ты на заднем сиденье. А потом внесешь Крыса в гимназию.
– Роза Леопольдовна, прихватите, пожалуйста, губную гармошку, которую Костин подарил Лампе на день рождения, – попросил Вульф.
– Вот додумался принести такое женщине! – укоризненно покачала головой Краузе. – Да еще сказать, что мы теперь ему по гроб жизни обязаны, потому что Лампа станет целыми днями на гармошке пиликать и не будет у нее возможности разговаривать. А зачем мне ее брать?
– Поедете с нами в школу, – с серьезной миной продолжил Вульф. – Когда Лампа внесет Крыса в здание, вы начнете исполнять «Прощание славянки».
Вульф ожидал, что Краузе рассмеется или скажет «вечно вы шутите», но няня отреагировала иначе. Она поспешила в коридор, говоря на ходу:
– Прекрасная идея! Оденусь за пять минут! Не задержу вас!
– Надо ранец взять! – вспомнила наша ученица и умчалась.