Дети завизжали от восторга.
– А теперь просим спуститься в столовую, где сервирован чай, – объявил Мирон Львович.
Потом он подошел ко мне.
– Приглашаю вас в мою мастерскую – у меня родилась идея, как освободить ваши руки, не испортив фигурку.
Глава пятнадцатая
– Куда ты пропала? – удивился Макс, увидав меня в коридоре.
– Мирон Львович спас Крыса, – зашептала я, – он осторожно раздвинул шов между половинками тела поделки, там, где их склеили, засунул туда какую-то палочку с кругляшом и сумел отпилить ногти.
– Ничего не понимаю, – признался Макс.
Я показала ему руки.
– Видишь, нет ногтей!
– Они на месте, – ответил муж.
– Но совсем не такие, как были вчера вечером и сегодня утром, – засмеялась я.
Вульф помолчал короткое время и осведомился:
– А что было вчера вечером и сегодня утром?
– Когти гризли, – ответила я, – длинные, острые, треугольной формы. Взяла Крыса, а они воткнулись в швы между двух половинок и застряли в поделке. Я могла сама освободиться, но побоялась, что наше совместное произведение пострадает. Поэтому и стояла на сцене, держа астронома, решила подождать объявления победителя и потом… Вот что делать потом, не понимала. Если поделка погибнет, Киса зарыдает, да и самой мне жаль Крыса. Мирон Львович понял, что у меня проблема, осторожно выяснил, в чем дело, и помог. У Баранова есть мастерская, они со старшеклассниками там делают роботов. Мирон Львович взял какую-то штуку, объяснил, что ею стоматологи зубы обтачивают перед тем, как коронки надеть или виниры приклеить. И аккуратно отрезал ту часть геля, которая не позволяла мне вытащить пальцы.
– Геля? – переспросил муж. – Не понял.
Я быстро живописала, как делают «вечный» маникюр, и продолжила:
– Никогда не наращивала ногти, оказалось, что это вредная затея. Когда Баранов вынул мои пальцы, они выглядели ужасно. Поэтому директор спилил все покрытие с моих ногтей. И смотри! Видишь, что стало с моими родными ноготочками?
– Что? – не понял Вульф. – Выглядят как обычно!
Я заморгала.