– Объяснять ей, что ОРВИ вирусом вызывается? Да никогда! Начала базу накладывать, а та загустела. Ну, думаю, наверное, Олеся закупила материалы на пределе срока годности, себе в карман толстую сумму положила, а мастеру потом мучиться. Поглядела на флакончик и думаю, что-то не так. Но что? Наверное, мне кажется. Сделала Адамовой когти. Та, как обычно, сказала, что я грязнуля, плохо все оформила. Чаевые Юлия никогда не дает, всегда последней записывается, на двадцать один час. Салон работает до десяти вечера. Маникюр-педикюр никогда за шестьдесят минут не сделать. Нет, можно, но неаккуратно, мне совесть не позволяет так поступать. Поэтому приходится задерживаться, ну, и другим тоже. Ресторан, ресепшен – все ждут не дождутся, когда барыня-сударыня-дворянка соизволят домой отправиться. А она после процедуры еще чаю попьет, медленно, со смаком. Понятно, почему после того, как Юлия наконец-то уезжает, все сразу стремглав уносятся домой. И я не исключение – умчалась тогда со скоростью ветра. На следующий день начинаю работать с другим клиентом, а база такая как надо, прекрасно ложится. И лишь тогда я к пузырьку присмотрелась, поняла, что не так вчера было с основой. Я всегда на этикетке, в уголке, ставлю ручкой маленький крестик. Зачем? Работают у нас волшебницы с кривыми руками, разольют свой расходник – и шмысь в чужой кабинет тайком. Поставят там пустую тару, а чужую к себе унесут. Пусть директор кого угодно, только не их ругает. После смерти Адамовой со мной такое проделывали. Пришла после выходных, во флаконе с блеском ничего нет. А я же помню, что он почти полный был, когда домой уходила. Взяла пузырек, пошла по кабинетам, нашла свой, показала крестик мастеру. Та давай выкручиваться: «Не брала! Уборщица, небось, перепутала».
Нина посмотрела прямо мне в глаза.
– И как стукнет мне в голову – наверное, Олеся мне базу с ядом сунула, чтобы Адамову на тот свет спровадить. Игнатова никогда маникюршей не работала. Про то, что основа от чего-то добавленного густеет, ей неизвестно, да и Вадиму тоже неясно. Про мой крестик Олеся понятия не имеет. Вот так! Пару недель еще поработала, потом сообщила, что заболела, наврала, будто надо лечь на операцию. Бюллетень дали аж на два месяца. Олеся рассердилась: «Увольняйся, нам здесь хилые без надобности». А мне только это и надо. Вы стали моей последней клиенткой. Прощай, «Вако»!
Глава двадцать девятая
– В салоне убивают клиентов? – уточнил Макс.
– Да, – подтвердила я, – осторожно так, тихо. По двое за год. Нина сообщила о нескольких людях. И никаких подозрений не возникало. Пьяницы, бабник, сексуально озабоченные, женщина с ожирением. Определенно, у них у всех были букеты болезней. Жертвы – хорошо обеспеченные люди. Думаю, они своими дурными привычками довели родственников до крайности.
– Сергей Попов, – громко произнес Юра, – причина смерти – инсульт. Состояние сердечно-сосудистой системы – как у глубокого старца, плюс трихомониаз. Вукина Наталья, ожирение четвертой степени, патология в работе печени, желчевыводящих путей и в остальных органов. Заболевание опорно-двигательного аппарата. Сосуды, мозг – все в плачевном состоянии. Причина смерти – инфаркт. Ирина Завазина – хроническая алкоголичка со всеми вытекающими отсюда последствиями. Юлия Адамова имела диагноз «пассивно-агрессивное расстройство личности», на нее жаловались домработницы, водители. Дама распускала руки, угодить ей никто не мог. У Светланы Юргиной сатириазис – чрезмерное усиление сексуальных потребностей.
– Ну-ка, глянь, у них есть родственники? – заинтересовался Вульф.
– У Попова жена, – живо ответил Чернов, – она вскоре после ухода мужа улетела жить в Италию. Подмосковный дом сдает. У Вукиной – дочь скрипачка. Пока мать была жива, девушка никуда не выезжала. Сейчас по всему миру летать начала, очень востребована. Сын – крупный бизнесмен, он недавно женился. У Юргиной тоже мальчик тридцати двух лет имеется, и он свадьбу сыграл, когда после кончины мамаши недели не прошло. У Завазиной отец – режиссер. Жизнь всех близких после кончины неприятных родных лучше стала.
– Подозрений в насильственной смерти не возникло, – резюмировал Костин, – но, похоже, в салоне кроме маникюра и массажа оказывают еще и криминальные услуги. Интересно, как они подбирают кадры?
Чернов пошевелил мышку.
– Из мужчин там только банщики. Оба ранее работали в клубе стриптизерами. Еще есть массажист того же пола, Тихон Фокин. У него диплом медика, он фельдшер. Раньше работал с певицей Ренатой.
– Никогда о такой не слышал, – констатировал Макс.
– И я тоже, – хором отозвались мы с Костиным.
– Она пользовалась успехом у тех, кому за шестьдесят, – объяснил Чернов, – звезда советских лет. Удивительно, но дама не потеряла голоса, собирала в провинции залы. Умерла в гостинице после очередного выступления.
– Да? Дело не в «пожирателе»? – откликнулся Макс.
– На «пожирателя» непохоже, – быстро возразил Юра, – певица пошла в душ, поскользнулась, упала. Конец. До этого момента ни на что не жаловалась. А еще давайте вспомним интересную информацию про Эвелину Михайловну Волгину.
– Какую? – опять в унисон поинтересовались мы с Володей.
– У нее есть еще одна дочь, на пару лет младше Маргариты. Кира Вадимовна Кострова.
– Точно, – протянул Володя. – Эвелина – что, когда-то работала в салоне? Она бывшая любовница Вадима?