И с Картером тоже, несмотря на то, что я экспериментировала с ним из чистой скуки. Не говоря уже о том, что он невероятно убедителен.
Мое время истекало, как последние песчинки в песочных часах. И все же я ждала.
Это было моим оправданием.
Теперь мне было любопытно узнать Ивана.
Я наклонилась к большому пальцу, бегущему по моей щеке, и мягко моргнула, глядя ему в глаза.
— Почему ты никогда не целовал меня?
— Потому что я хочу дольше пожить, — невозмутимо ответил он.
Уголок моих губ приподнялись. Я никогда раньше не слышала, чтобы папа повышал голос, и уж точно не на Ивана, который был ему практически сыном.
— Но на самом деле?
Он бросил на меня тяжелый взгляд и опустил руку.
— Больше никаких разговоров о Москве, ладно?
Вздохнув, я кивнула.
Я смотрела, как он идет по лужайке к дому, покачивание и простор океана поселились в моих костях с чувством тоски и уединения от остального мира.
Мой телефон завибрировал в кармане платья, и я хотела проигнорировать его, но все равно потянулась к нему.
Папа:
Пришло еще одно сообщение.
Папа:
Я положила телефон обратно в карман и заменила серьги синтетическими голубыми бриллиантами. Я представляла себе, как они сверкают, словно сердце океана, когда море тянет меня вниз, навечно удерживая в судорожных вздохах, жемчужных ожерельях и одиноких звуках океана.
Это меня и убедило.
Завтра я буду в