Солнечная ночь

— Слушай, парень, в своем ли ты уме? Мать вышла из тюрьмы, а ты сидишь здесь, со мной?!

Артаваз встал, снова сел. По площади, скрипя колесами, протарахтел первый трамвай. Я взглянул на небо. Ночь побледнела. Где-то вдали, в стороне Кахетинской линии, протяжно свистнул паровоз. Утро вступало в Тбилиси со стороны древнего Нарикала.

— Встань! — сказал Артаваз.

Я не сдвинулся с места.

— Встань! — повторил Артаваз. — Моя работа закончена. Утро уже.

Я встал и медленно побрел по площади.

— Куда ты? — спросил Артаваз.

— Не знаю... — пожал я плечами.

— Подожди, и мне туда...

Артаваз перекинул ружье через плечо. Мы пересекли площадь, стали подниматься вверх по улице. Артаваз шел рядом со мной, заметно прихрамывая. Я замедлил шаг. Поеживаясь от утренней прохлады, я поднял воротник плаща и глубоко засунул руки в карманы брюк. Поравнявшись с райотделом милиции, Артаваз остановился. У подъезда молодой милиционер заводил мотоцикл. Он смешно выбрасывал ногу, точно собака перед дракой. Мотоцикл, чихнув раз-другой, снова умолкал. Увидев нас, милиционер выпрямился.

— Эй, Артаваз, рановато ты сегодня покинул пост! — крикнул он.

— Подумаешь, пост! Две полудохлые крысы! — пробормотал Артаваз. — Подожди меня здесь, — обратился он ко мне и направился к двери.

— Не заводится, сволочь! — выругался милиционер и в сердцах плюнул на мотор.

— Покати его вниз по спуску — заведется, — посоветовал я.

— Мне надо туда, наверх, — ответил милиционер.

— Так ты поезжай сперва вниз, а потом поверни обратно, — объяснил я.

Милиционер кинул на меня благодарный взгляд и повернул мотоцикл.

Из милиции вышел Артаваз. Ружья с ним уже не было — видно, оставил в дежурке.

— Кто это? — спросил я, кивнув в сторону милиционера.

— А, чудак какой-то... Каждое утро возится со своим мотоциклом... Пошли! — Артаваз хлопнул меня но плечу.