В тот же день Ларс Бьорн рассказал о случившемся ближайшему наблюдателю ООН, и сразу после этого он и Йесс исчезли. Они добирались до дома в течение месяца: сначала через Курдистан, а потом через Турцию.
Асад должен был выбираться из Ирака вместе с Йессом Бьорном и Ларсом Бьорном, но в последний момент позвонила его плачущая младшая дочь и сказала, что мама заболела и боится потерять третьего ребенка.
Асад замолчал, когда из кабинета Гордона донесся телефонный звонок.
– Наверняка тот парень, – сказал Гордон.
– Не забудь включить запись! – крикнул ему вслед Карл.
Маркус Якобсен посмотрел на Асада.
– Получается, что ты остался в Ираке? – спросил он.
Асад с мукой на лице произнес:
– Остался.
– И это имело для тебя тяжелые последствия?
– Да. К сожалению.
– Но не для братьев Бьорнов? Этого я не понимаю.
– Иракцы ни словом не обмолвились об этой истории, потому что боялись гнева Саддама. Они сообщили, что в тюрьме был бунт, вытащили во двор много безвинных людей и казнили их в наказание за этот бунт.
– Вот как… – Маркус вздохнул. – Тебе, наверное, нелегко было узнать об этом.
– Да, конечно. Я узнал об этом в тот же день, когда они меня поймали. В первом филиале все меня возненавидели.
Карл развернул перед ними газетные вырезки.
– Значит, ты уверен? Твоя вторая мать Лели из Сирии стала жертвой номер двадцать один семнадцать?
– Да! Но я не понимаю, каким образом она, моя жена и дочь оказались в одной и той же лодке с сирийскими беженцами.
– Они бежали из Сирии, это мы точно знаем.
– Да, но я-то думал, что моя семья осталась в Ираке.